Игры Богов. Любовь, Ненависть и Месть

–Ваш напиток, каюм, – слуга поднес Теймуру бокал с бурлящей в нём жидкостью.

Хайна…

Когда то, взяв её силой, где – то глубоко в душе он ругал себя. Думал, она поймёт его и простит. Но с каждым днём пропасть между ними росла всё шире и шире. Казалось, он больше не обижал её, осыпал подарками и почестями, старался быть нежным и ласковым.

Хайнна видела это и в какой-то мере была благодарна, что её саму, и брата, да и всех остальных, ставших верными подданными каюма, окружает наступившая благодать.

Но какой ценой?

Она ещё помнила отсечённую, валяющуюся в пыли голову отца, жестокие казни непокорных кланов, трупы, трупы, трупы на завоёванных и разорённых Теймуром землях.

Да, их народ стал могущественным.

Но кому и как пришлось заплатить за это?

Когда родился их сын, женщина надеялась, что хоть он растопит сердце отца и тот откажется от своих кровавых планов.

Но она ошибалась.

В тот день, день когда над степью раздался оглушительный крик новорождённого, каюм поднял его высоко на руках и пообещал подарить ему мир.

Весь мир.

-Хайнна!

Теймур, скинув со своего атлетического тела расшитый золотом халат, подошёл к уже спящей на ложе жене и дотронулся до неё рукой.

«Как же она красива»!– подумал он, гладя её жёсткие рыже-чёрные волосы и, убрав прядь с точёной шеи, нежно коснулся её губами.

–Ведь ты не отпустишь их просто так?– Не поворачиваясь к мужу, спросила Ханна, открыв глаза.

–Тебя не должно это волновать.

Теймур настойчиво повернул её к себе лицом и заглянул в глаза:

–Я соскучился по тебе.

Его рука, скользя по крепкой точёной ноге, продвигалась выше, задирая тонкую цветастую рубаху.

–Они хотят мира, – продолжила женщина, не отвергая, но и не отвечая на его ласки.

–И получат его. Они слишком просты и ничтожны, что бы тратить на них свои силы.

–Так ты не пойдёшь на них войной?– встрепенулась Ханна.

–Нет. Я отправлю несколько отрядов. Думаю, этого будет достаточно, – ответил Теймур, стараясь поймать яркие губы жены.

–Ты сам сказал, что они слабы, – отвернула лицо женщина, – будет ли это великой победой?

–Это будет показателем моей силы. Думаю, они не будут сопротивляться. И в этом случае останутся живы.

– А если…– начала Хайна, но каюм нетерпеливо перебил ей:

–Если моим воинам окажут сопротивление, то ты знаешь, что с ними будет.

Высоко задрав рубаху, Теймур нашёл руками полные груди жены, сжал их и крепко поцеловал торчащие от возбуждения соски.

–У них, – начало было женщина, но каюм прикрыл её рот своей рукой:

–Перестань. Я пришёл сюда не обсуждать важные вопросы. Я устал и хочу насладиться твоим роскошным телом. Будь сегодня по-ласковее со мной, и, кто знает, может, я буду терпелив к своим новым подданным.

Сильные руки страстно, до хруста в костях, обняли маленькое крепкое тело Ханны. Горячие губы уткнулись в её пахнущие степью волосы и зашептали в самое ухо:

–Полюби меня снова, как когда – то давно любила меня.

Тугой пресс живота напрягся ещё сильнее, когда мужчина крепкими ногами раздвинул её стройные бёдра и его, жаждущая освобождения, плоть уткнулась в тёмную норку между цветущих огненными красками холмов.

И Хайна, отбросив всю неприязнь к этому искренне любящему её человеку, нежно обвила его шею руками.

Глава 12

Хлюпая по лужицам воды на нижней палубе, Дохлый медленно пробирается между рядами керамических амфор и бочек. Тонкий фитиль, скрученный из бараньей шерсти, в маленькой круглой чаше, наполненной китовым жиром, тускло освещает ему дорогу.

С боку слышится слабый шорох и невидимое существо слегка касается голой голени моряка.

Дохлый отдёргивает ногу:

–Спаси меня, боги! Опять мыши завелись.

Опустив светильник ниже, он пытается разглядеть их на полу и в этот момент у дальней стены мелькает большая тёмная тень и скрывается за бочками.

Выпрямившись, моряк поднимает фонарь и продолжает осторожно идти. Поравнявшись с одной из бочек, он вытаскивает из неё заклёпку и наливает в кувшин красную пенящуюся жидкость, мысленно удивляясь своему недавнему поражению: «И как это он так ловко? А я –то дурак, думал, сейчас, намылю ему шею. И вот, намылил. Э-эх, говорил батька, не лезь на рожон, коли не знаешь» .

Тихий шорох и прерывистое дыхание у стены заставляют его замереть и прислушаться.

Тишина.

– Фу ты, показалось, -выдыхает моряк и продолжает следить за льющимся тонкой струёй вином.

Наполнив кувшин, Дохлый затыкает бочку пробкой и поворачивает к выходу, но останавливается и задумывается. Приподняв кувшин, делает пару глотков, одобрительно косит лицо, далает ещё несколько глотков и возвращается к бочке, что бы долить выпитое.

И в этот момент у стены за бочками раздаётся тихий присвист, как будто струя воздуха медленно вылетает из мехов.

Моряк замирает, прислушивается.

Красная жидкость из наполнившегося кувшина льётся ему на ноги и Дохлый, очнувшись, материться:

– Да что б тебя!– затыкает отверстие в бочке и снова идёт в обратную сторону, но на пол пути останавливается, ставит кувшин на одну из бочек, возвращается, и, высоко держа светильник, заглядывает в проём между стеной и бочками.

Там что – то тёмное и большое зловонно воняет и, пыхтя, шевелится и громко дышит.