Игры Фортуны

«Розум… Разумовский», — вспомнил Людвиг-Эрнст. Этот был, наоборот, на удивлении вежлив и вполне непринужденно развлек Курляндского герцога светской беседой на неплохом немецком, пока Елизавета отлучилась, якобы чтобы распорядиться о кофее. Людвиг-Эрнст, еще кипевший негодованием после встречи с дерзким негодяем в парке, не преминул поинтересоваться — кто этот наглый гвардеец? Розумовский охотно объяснил: это саксонец, Грюнштейн, ловкая бестия, задира на словах, при этом изрядный трус, который сам никогда не примет вызова, но способен на опасную подлую месть. Людвиг-Эрнст посмотрел на малороссийского фаворита цесаревны с благодарностью — тот был не только приятным и приветливым малым, но и умел предупредить так, как это сделал бы только друг. Неудивительно, что этот молодой певчий из бедного казацкого рода сумел покорить сердце цесаревны! Рассматривать симпатичного казачка в качестве соперника никак не хотелось, и Людвиг-Эрнст сердечно попрощался с ним, когда вновь появившаяся, подобно сказочной фее, Елизавета все тем же быстрым движением руки отослала и Разумовского.

Цесаревна с изысканной, но несколько отстраненной любезностью проводила гостя в гостиную. Здесь Людвиг-Эрнст, чтобы завязать светскую беседу, с галантной улыбкой первостатейного кавалера попросил ее показать саарские диковины, коих, по слухам, немало было в доме. Елизавета чуть недовольно повела точеной бровью, но диковины предъявила. Говорили по-немецки: благо, цесаревна довольно быстро и легко вела беседу на европейских языках, французском, немецком и даже немного на сладкозвучном — италианском.

Показала батюшкин янтарь, который должен был стать началом особой коллекции, очень полезной для российской минералогии, да, жаль, нынче некому продолжать дела Петровы…  Людвиг-Эрнст осмотрел янтарь с интересом, а на колкое замечание ответил проникновенным взглядом и вздохом…  Ему тоже очень жаль, что ныне многие Петровы начинания в упадке, но просвещенная правительница Анна Леопольдовна и его собственный брат — Антон-Ульрих — непременно все поправят, особенно при благожелательном содействии цесаревны…

— И как же я могу помочь столь благородному намерению? — поинтересовалась цесаревна, укладывая батюшкин янтарь обратно в ларец.

Желтовато-рыжие блики камня касались ее пальцев, нежно поглаживали их, словно лучи ненавязчивого, спокойного саарского солнца. И в ответ вспыхивали рыжиной и золотом волосы цесаревны. Но голубые глаза смотрели жестко и настороженно: она ожидала от визита Людвига-Эрнста лишь очередной напасти.

— Будьте заодно с нами, принцесса…

— С вами? — переспросила Елизавета, словно не понимала, кого имел в виду Людвиг-Эрнст.

— С регентиной Анной, моим братом и…

— И с вами?

— И со мной, принцесса.

Елизавета помолчала, а потом указала Людвигу-Эрнсту на потертое кожаное кресло, едва ли украшавшее гостиную. Правительница Анна любила предметы поизящнее. А тут…  Какая-то рухлядь…

— А вот в этом кресле батюшкин министр Шафиров любил сиживать…  — произнесла цесаревна. — Времена тогда были простые, не то что нынче. Ледяных дворцов не строили, но мощь державы крепили…

— Ее Высочество правительница Анна непричастна к капризам и жестокостям своей тетки, — ответил Людвиг. — Кстати, они с братом собираются спустить на воду два фрегата. Один будет называться — «Иоанн», другой — «Анна».

— Два фрегата? — рассмеялась Елизавета. — Да, это немало! Батюшка поболее флот строил…  И баталии выигрывал! На суше и на море!

Сказав это с нескрываемой неприязнью, Елизавета сама уселась в Шафировское кожаное кресло, а Людвигу-Эрнсту указала на изящное канапе.

— Вы слишком строги к моей невестке, принцесса, — осторожно заметил Людвиг-Эрнст. — Анна Леопольдовна так мало еще правит и лишь набирает опыт в делах государственных, тогда как вы…  Вы во всем — дочь своего великого отца, и ваш опыт был бы чрезвычайно полезен в Курляндии, если бы вы только согласились…

— Согласилась на что? — переспросила Елизавета. Она прекрасно знала, что предложит ей этот ловкий красавец, но хотела, чтобы он договорил сам.

— Стать моей супругой и герцогиней Курляндии, — четко закончил Людвиг-Эрнст, желая снискать расположение Елизаветы простотой и конкретностью — в ней чувствовалось нечто подобное.

— Герцогиней Курляндии, как некогда покойная Анна Иоанновна? Что ж, велика честь, — Елизавета вновь сверкнула жемчугами зубов.

В ее голосе прозвучала насмешка, а глаза блеснули холодно и зло. Нет, она явно не собиралась в Курляндию, и ее явно занимал престол посолиднее — престол России!

— Тогда мы бы правили Россией и Курляндией вместе, — вкрадчиво продолжил Людвиг-Эрнст.

— Мы?

— Мы вчетвером. Правительница Анна Леопольдовна, брат, вы и я, — объяснил Людвиг-Эрнст. — Пока не вырастет маленький император…

— Четыре правителя? Не слишком ли много для Курляндии — и даже для России? — усмехнулась Елизавета.

— Семейственный союз. — все так же вкрадчиво продолжил Людвиг. — Поверьте, это очень надежно…

— И я — на четвертом месте?