Игры генов. Часть 2 (СИ)

- Они все боятся меня, - изрек мужчина как нечто такое, что не подлежит сомнению. - Однозначно. Я баллотировался на пост лидера нации, но они мобилизовали весь административный ресурс, чтобы уничтожить мою партию. Она стояла им поперек горла. Только я мог говорить правду. Только я мог стать лидером нации. И вот я сейчас сижу на скамеечке и кормлю голубей. Где, спрашиваю, коммунисты? А нет их. Были и все вышли. Мавзолей переделывают под нового хозяина. Ленина в земле похоронили. Хоть кто-то против пикнул? Только я сказал свое мнение, но все газеты и телевидение в руках единой партии. Обо мне даже и никто не заикнулся, а раньше все газеты считали за честь взять у меня интервью. И я им его давал. Да еще как давал. Где "яблочники"? На сухофрукты пошли. Где правые силы. Там и остались. Справа и в прошлом. Где аграрии? Все перебежали к единоличникам. Даже в моей партии оказались перебежчики и достаточно много.

Мужчина еще посидел, пошевелил губами и продолжил:

- Вот ты мне скажи, чье сейчас телевидение? Единой партии. Чьи газеты? "Новая правда", "Новые известия", "Новая Россия", "Новая независимая газета", "Новая литературная Россия", "Новая литературная газета", журналы "Новый огонек", "Новое знамя", "Новая Нева", "Новый октябрь", "Новая звезда"? Тоже под партией. Все стали новые, только мы стали старые, хэ-хэ. А ты чего ко мне с расспросами прицепился? Кто тебя подослал? Вербовать в единую партию? Не выйдет! Вы еще обо мне узнаете. Слушай, а у тебя закурить нет? Не курил, когда возможность была, а сейчас вот захотелось и стрельнуть не у кого.

- Что это у вас за тетрадочка? - спросил я.

- Мемуары пишу. Записки лидера политической партии. Вряд ли напечатают, - сказал мужчина, обиженно поджав губы.

- Давайте я вам что-нибудь напишу, тогда обязательно напечатают, - предложил я.

- Ты что, Гоголь что ли? - ухмыльнулся мой собеседник.

- Гоголь не Гоголь, но буквы русские помню, - уверенно сказал я и протянул свою руку.

Взяв тетрадочку и ручку, я быстро начал записывать строчки, которые так и просились на бумагу. Не запишешь - забудешь, причем забудешь так, что никакими намеками не напомнишь обдуманный замысел.

Нации лидер, смотрящее око,

Сам не у власти, но власти навалом,

Люди толпой и товарища локоть,

Митинг за лидера, речи базаром.

Белым по красному пыжится лозунг:

"Смертная казнь для народных врагов",

Пьяный мужик бьет фуражечку оземь,

Слово не так - будет ад, семь кругов.

В пятом издании избранных мыслей

Сказано просто - для счастья людей

Вдарим по миру кривым коромыслом,

Страх наведем на заморских блядей.

Каждое слово заносят в анналы,

Есть институт разработки речей,

С древней "Дубинушкой" роют каналы,

Мальчик в приюте остался ничей.

Каждого лидера делает свита,

Место прикормлено - семга с икрой,

Новый придет - оттолкнут от корыта,

Скажут, все было старинной игрой.

Нации лидер лежит в Мавзолее,

Рядышком тоже, отец наш - грузин,

Солнце встает, на Востоке алеет,

Надо за водкой идти в магазин.

Мужчина почитал написанное и сказал:

- Ты где раньше был? Я бы тебя в свою партию принял и выиграл выборы. Однозначно! Стихи всегда воспринимаются как песня и запоминаются надолго. Тут вот стихи одного поэта в списке ходят. О России старой, а Новая Россия считает, что эти стихи ее позорят. А народу нравится. Нас все назад стараются поворотить, хотят к "золотому веку" привести. Покажу я друзьям твои стихи, есть у меня один редактор знакомый, не главный, но редактор, понимающий человек. А ты, давай, иди, тебя, наверное, уже ищут, мало у нас поэтов, которые по улицам свободно ходят и стихи свои в тетрадки незнакомым старикам записывают.

Мужчина что-то говорил про себя и размахивал руками. И я вспомнил его. Наглейшая личность. Другого за такие выходки давно бы посадили как злостного хулигана, а с него, как с гуся вода. Зато всегда голосовал за власть, поэтому и держали на свободе.

Кабак

День клонился к закату. Можно было вернуться в теплый кабинет с кожаным диваном и чистым постельным бельем, трехразовым питанием на халяву, экскурсиям для промывки мозгов и свободным временем для ожидания своей судьбы. А можно и пожить в этом знакомом и незнакомом мире, где обитают совершенно неизвестные мне люди. Главное, что мне не знаком их дух, и я не знаю, чем они живут.