Игры престолов. Хроники Империи (СИ)

Братья собирались на бой, дабы стяжать о себе великую славу, и их имена войдут в легенды, а память об их подвигах переживёт их собственное бессмертие, тогда как Фабио навсегда останется в истории, как трусливый, подлый предатель-перебежчик, подхалим жестокого узурпатора. Мысли об этом отравляли его, подобно яду, заставляли скрипеть зубами и сжимать кулаки так сильно, что ногти впивались в ладонь, оставляя после себя кровавые лунки. И всё же… он знал, как можно исправить положение. От него требовались всего лишь выдержка и поистине чудовищное терпение, которому научил его Альфред. Пожалуй, жалкий, сломленный собственным безумием брат даже не представлял, как много дал тому, кого считал всего лишь послушным исполнителем.

Сила Фабио возросла стократно с того момента, как он принял под свою руку несколько тысяч душ наблюдателей. И дело было даже не во врождённых способностях эмпата понимать чувства всех живых существ. Просто в какой-то момент он получил бесценный опыт, основанный на ответственности за тех, кто слепо, безрассудно доверял ему. Часто спускаясь в координационный центр, прохаживаясь между стеклянными саркофагами, в которых мирно спали и видели свои удивительные сны наблюдатели, Фабио проникался тем чувством, что так настойчиво пытался донести до него отец в своё время. Удивительно, как любовь может менять человека, превращая безвольного, склонного к саморазрушению бездельника в существо с железной волей. И Фабио любил своих «детей», он выучил их имена, уважал их труд и они отвечали сокрушительной благодарностью. Ведь на самом деле… это так просто! Вся таинственная сила и магия Тимо Лайтонена заключалась именно в этом – возможности дарить свою любовь бескорыстно, не требуя ничего взамен, и он не делал различий между теми из своих детей, что родились от матерей и теми, кто появился на свет в лабораториях. Пусть сроки их жизней были такими разными, отец любил их всех.

- Вольгер?

- Да, господин.

- Пятый пост перевести в режим ожидания. От их сил многое зависит, я не хочу потерять их.

- Понял. Действуем по плану?

- Да, подготовить транспортационные залы к приёму гостей. Начинаем по моей команде.

- Будет исполнено.

+++

Когда именно всё началось? В какой роковой миг? Кто из военачальников поднял руку, призывая своих воинов к атаке? Или, быть может, никакого знака и не нужно было? И если подумать – зачем нужны все условности, когда перед тобой стоит враг: нагло, надменно улыбаясь в лицо? С неизбежностью и смертоносностью сходящей с гор лавины, подчиняясь тем же законам, с величием и неотвратимостью наказания, массы людей и нелюдей бросились в битву под барабанный бой тысяч и тысяч сердец. Глухой стон земли, разбуженной тяжёлой поступью латников в чёрных доспехах, звонкими щелчками кнутов над спинами ящеров, влекущих за собой стремительные колесницы, был заглушен визгом вспарываемого воздуха острыми бортами энок, от выстрелов из лазерных винтовок над полем клубился белёсый туман, затрудняя видимость, рассерженное гудение энергетических копий и щитов, казалось, электризует атмосферу… Слитный, многоголосый рёв потряс основы мироздания, заставил маленькую, ничем доселе не примечательную планетку испуганно съёжится. И невозможно было различить в этом могучем крике тот или иной боевой клич.

Айрон тоже что-то кричал, вынув из ножен чёрный меч и указывая им направление атаки. Прямо перед ним занимали позицию батальоны рода Кошки, отчаянно отстреливающиеся от нападавших на них летучих отрядов хсаши. Послушные приказу своего Владыки, лучшие воины тринадцати кланов Ночных Охотников смели «котов» с лица земли, втоптали в грязь гордые стяги с изображением Матери-прародительницы Гэлли. Стряхнув с благородной стали кровь, напоминающую алую ртуть, Айрон поискал глазами Лайтонена, но в кипевшей вокруг битве невозможно было ничего разглядеть. Поэтому Владыка Эргона направился к следующему укреплению противника, и смерть пела на кончике его меча.