Игры престолов. Хроники Империи (СИ)

Джейнно Фаул чувствовал себя легко и свободно, так, словно движений его не стесняла чёрная кольчуга с гравировкой Жнеца. Он целенаправленно пробивался к центру схватки, где в последний раз видел сверкнувший белым доспех отца, упиваясь битвой, выходя невредимым из всех поединков, слишком скоротечных, чтобы называть их так. Пожалуй, он не сражался с противниками, будь то «кошки» или верные Альфреду имперцы. Он убивал их, делая это пугающе буднично и с чудовищной ловкостью уклоняясь от внезапных атак одарённых со стороны Гэлли. Если бы ему захотелось сосчитать число своих жертв в этот кровавый день, он сбился бы со счёта. Однако Джейнно занимала не собственная доблесть, выражавшаяся в количестве сражённых им людей, а то обстоятельство, что отец оказался жив. И это вырастало в нешуточную дилемму для Защитника Империи, ибо отныне он видел в Тимо Лайтонене не родного отца, а серьёзного соперника для Эвазара. «Что же это? – Спрашивал себя Джей, прорубаясь сквозь плотный строй противников, – Неужели все те боль и страдания, ужасные испытания и лишения, которые пришлось претерпеть возлюбленному брату, оказались напрасны и по-прежнему неуязвимый, невредимый отец вновь воссядет на престол, а Эвазару, самому Лучшему, Восхитительному, Светлому и Доброму достанется прежняя постылая должность советника по незначительным вопросам?!»

Этого допустить Джейнно не мог. Он был готов на страшнейшее преступление, лишь бы возвести Зэра на трон. На войне убивают даже таких монстров, как Тимо Лайтонен.

Браних Грэйд вошёл в Покров почти сразу после начала битвы. Он намеревался растянуть свои Тени по периметру поля и постепенно стягивать их к центру, словно частым гребнем прореживая сражающихся, избавляя мир от Гэлли и предателей, носящих цвета Альфреда-узурпатора. Его не занимали вопросы, мучающие Джейнно. Отец жив, значит, всё будет правильно. Так, как должно быть, а когда битва закончится полной и безоговорочной победой, Грель придумает, как им быть. Он не жалел, что пришлось сменить привычного, родного Феникса Амадо на доспехах чужим Чёрным Драконом Ттар. Во всём доверяя жене, он не собирался торговать своей честью и верностью. Таким был Браних и в глазах его жила Тьма. Он не слышал той чудовищной какофонии звуков, что царила вокруг, не вздрагивал от близких разрывов и громкого треска взламываемой заклинаниями или Даром земли, ему не было дела до того, насколько сильны его противники. Всё, что было ему доступно на сей миг – это тихий, почти беззвучный шелест шагов его персональных слуг. Он полностью погрузился в Покров, воспринимая одновременно сотни и тысячи мыслей, видя людей, как сияющие огоньки на ночном небе. Вот совсем рядом погасло целое созвездие крошечных звёздочек – они слишком сильно боялись и их же собственные страхи сожрали их внутренности, выели мозг, раздробили кости…

Браних лежал на земле, глядя слепыми, затопленными тьмой глазницами в небо и чувствовал рядом с собой тепло родной искорки. Старший сын защитит своего отца, а ещё – несметные полчища чужих страхов. Что может быть сильнее этого Дара?

В бой вступили одарённые-Гэлли и земля содрогалась от их неистовой силы! Они воздвигали стены из камня перед атакующими колесницами хсаши, разбивая боевые повозки вдребезги, насылали ураганный ветер, сковывающий движение чёрных рыцарей Фаула, призывали молнии, бьющие с небес, на головы врагов и даже магия Крови властителей Эргона была бессильна против этой ужасающей мощи! Атаки объединённых сил захлёбывались по всему фронту.

Араши Змееглазый приказал своим воинам отступить для перегруппировки и потому видел, как в центре кипящей схватки вдруг появился столб тьмы и оттуда вышел человек, облачённый в дымчато-серые доспехи и маску, чья левая сторона кривилась в улыбке, а правая – опустила уголок губ, выражая скорбь. В руке человек сжимал грозный трезубец и было достаточно лишь одного движения, чтобы атакующие его разлетелись в разные стороны, будто сметённые невидимой палицей.

- С’хленн, – Араши тронул своего юного возницу за плечо, взглядом указав новую цель. Мальчик понятливо кивнул, умелой рукой выводя ездовых ящеров на нужный путь. Колесница набрала разгон, и все, кому не повезло убраться с её пути, погибали под колёсами. Араши взмахнул рукой, поднимая свой Атрибут – алую косу смерти, буквально ощущая, как подобно песку, сочится сквозь пальцы время его жизни. Но даже оставшихся крох должно хватить, чтобы остановить ненавистного Альфреда, сломать его, увидеть, как гаснет жизнь в его глазах, насладиться агонией проклятого.