Игры сердца (ЛП)

Черт, он также должен был присматривать за младшим братом. Кирби и ма были очень близки. Но Кирби было всего пятнадцать. Он тоже понятия не имел, как себя вести.

Фин оглянулся на мать и крикнул:

— Мам, мы пошли в школу.

Она с такой силой дернулась, что он это увидел, и Фин почувствовал, как у него сжались губы.

Затем она повернулась, ее лицо было все таким же бледным, каким оно было уже несколько недель, а глаза странными и пустыми.

Затем она, казалось, разобралась со своим дерьмом, крикнув в ответ:

— Хорошо.

Фин еле сдержался, чтобы не закатить глаза. Вместо этого он закинул сумку с учебниками на плечо, и они с Кирби направились к входной двери.

— Вы… э-э, — крикнула она им вслед, они оба остановились и оглянулись, — вы… э-э… сделали домашнее задание?

«Слишком поздно уже спрашивать сейчас, мы идем в чертовую школу», — подумал Финли.

Но в слух произнес — «Да», и это была правда.

— Да, мам, — вторил Кирби, Финли знал, что тот говорит правду, потому что вчера он надрал задницу брату, чтобы тот сделал уроки.

— Ладно, мальчики, хорошего дня в школе, — сказала им мама, и Финли подумал, что она говорит как робот.

— Тебе тоже хорошего дня, ма, — ответил Кирби.

Фин не стал утруждать себя. Он просто вышел за дверь и сел в старый дедушкин пикап, который тот оставил им, когда они с бабушкой переехали во Флориду. Папа поддерживал его в рабочем состоянии, подарил ему его в прошлом году, когда он получил права.

Он любил этот гребаный пикап. Он был крутым. Потрепанный, ржавый и совершенно офигительно крутой. Тетя Дасти думала то же самое. Потому что тетя Дасти тоже была чертовски крутой.

В грузовике были не сиденья, а скамья. Теперь в грузовиках больше не было скамеек. И это было слишком плохо, он был счастлив, как черт его знает кто. У забегаловки на Задней Сорок, Фин сделал Марису, Джули и Тамару на этой самой скамейке прошлым летом (очевидно, не всех вместе). Это сиденье из скамейки было идеальным.

Он отвез брата в школу, пошел на занятия, испытывая скуку.

Это было за ланчем, когда она подошла.

Он был удивлен. Кларисса Хейнс была сама невозмутимость. Фин уже некоторое время держал ее на прицеле. Она была немного молода для него, но это не означало, что она не была чертовски хорошенькой. Была. Высокая, уже с большими сиськами, а ее волосы и глаза были чертовски привлекательными.

Но в ней было что-то такое. Она была такой отчужденной или что-то в этом роде. Как будто находилась здесь, но ее здесь не было. Он так и не понял, то ли она не хотела здесь находиться, то ли была сама себе на уме, то ли просто поняла, что она намного лучше этого места и решила просто переждать.

Она определенно была лучшей. Честное слово, она могла бы стать моделью. Вот какой она была хорошенькой. Он вполне мог представить, что она окончит школу, уедет в Нью-Йорк или еще куда-нибудь и ее фотографии появятся в журналах.

И она великолепно одевалась.

— Э-э, привет, Фин, — сказала она, подойдя к столу, и ему понравилось, что она отвела глаза, не смотря на него в упор.

Он явно ей нравился.

— Йоу, Рис, — ответил он, и ее глаза скользнули к нему.

Да, черт возьми, да. И она тоже ему нравилась.

Он ухмыльнулся.

— Можем мы, э-э, — ее глаза прошлись по его команде за столом, затем вернулись к нему, — поговорить наедине?

— Я могу поговорить с тобой наедине, Рис, — тут же ответил его друг Дилан, и Фин скосил на Дилана глаза.

Дил ни за что не вмешается в это дело. А Дил был настоящим игроком, он бы попробовал.

Дил поймал его взгляд и понял, что Фин мог бы растереть его на полу, хотя Дил много говорил о том, какое у него потрясающее тело.

Когда его взгляд вернулся к Клариссе, он увидел, что она смотрит на Дилана так, словно пытается не подавиться, и Фин просто сдерживался, чтобы не расхохотаться.

Но он встал и пробормотал:

— Да, пошли.

Она посмотрела на него и кивнула.

Они отошли, но Фин повернулся к своей команде, и по крайней мере двое из них, и это было неудивительно, что Дилан оказался одним из двоих, открыли рты, чтобы сказать им в след что-нибудь умное. Но достаточно было одного взгляда Фина, как они закрыли рты.

Фин повел ее в холл, через скамейки, к подножию лестницы, где никого не было поблизости.

— В чем дело, Рис? — спросил он, остановившись рядом с ней. Достаточно близко, чтобы почувствовать запах ее духов или шампуня. Что бы это ни было, пахло ягодами.

Ему нравилось.

Она снова посмотрела на него и тихо сказала:

— Мне действительно жаль твоего отца, Фин.

Это стало неожиданностью, как удар носком в живот, но Боже, как это может быть больно и в то же время приятно?

— Спасибо, — пробормотал он.

— И я не хочу, я имею в виду… у тебя должно быть много мыслей и все такое, поэтому я не хочу больше тебя держать в неведении, — продолжила она, боль утихла, и он почувствовал, как его брови сошлись вместе.

— Что? — спросил он.

— Я… ну, думаю, твоя тетя, ее зовут ведь Дасти? — Это был вопрос, и она остановилась на нем.

— Да, у меня есть тетя Дасти. А что с ней?

— Думаю… — она поколебалась, затем закончила: — она встречалась с моим отцом.

Финли уставился на нее.

Черт возьми.

Святое гребаное дерьмо.