Игры скорпионов

Постепенно поток отъезжающих совсем обмелел, и Долли наконец-то решила, что может оставить последних гостей на Чарльза. Она направилась к себе, чтобы немного передохнуть, ну и, конечно же, побыть с Лизой. Даша Морозова спустилась к завтраку вместе со старой графиней, а потом хотела погулять в саду, а вот Лиза так и не вышла из своей комнаты. У лестницы Долли окликнул дворецкий:

— Ваша светлость, только что доставили письмо. Мальчишка посыльный сказал, что для вас.

Дворецкий протянул конверт. Размашистая надпись была сделана по-русски: «Ее светлости герцогине Гленорг, лично».

Долли развернула лист и похолодела. Ужас, от которого она бежала в России, настиг её в Англии — письмо состояло всего из двух фраз:

«Если хочешь выкупить жизнь своей подружки Даши, принеси в домик на озере все свои драгоценности и деньги. Поторопись, у тебя есть лишь один час, и не вздумай откупиться дешёвыми побрякушками, я вчера пересчитал всё, что было на тебе надето».

Подписи не было, но Долли и так знала, что это — Островский. Она опрометью бросилась наверх и, быстро скинув платье, натянула мужской костюм. В шёлковый платок ссыпала вчерашние драгоценности, туда же бросила кошелёк с гинеями и завязала всё в узел. Долли зарядила пистолеты, вытащила из сундука шпагу брата и выбежала из комнаты, а в коридоре свернула на лестницу для прислуги и по ней добралась до бокового выхода из дома. Ещё три минуты занял путь до конюшни. Еле дождавшись, пока ей оседлают Крылатого, Долли вскочила в седло и послала коня в галоп.

Проводив последних гостей, герцог решил подняться к жене, когда вдруг ему показалось, что мимо окна гостиной с безумной скоростью пронёсся конь. Чарльз выбежал на балкон и убедился, что прав: стремительно уменьшаясь, от дома удалялся Крылатый. Герцог выругался и, перескакивая через ступеньки, кинулся в спальню жены. В комнате было пусто. На полу валялось сброшенное платье, шкатулки, где обычно лежали диадема и изумрудный гарнитур, зияли пустотой — казалось, что Долли решила сбежать, захватив с собой самые ценные вещи. Вдруг взгляд Чарльза зацепился за белеющий на ковре лист бумаги. Письмо было написано по-русски, герцог схватил его и, выбежав в коридор, нетерпеливо постучал в дверь соседней спальни.

— Да. — Голос Лизы показался слабым, но Чарльзу сейчас было не до сантиментов.

— Пожалуйста, переведите мне это письмо! — воскликнул он, толкнув дверь.

Герцог подошёл к лежащей в постели Лизе и протянул ей листок.

— Островский! — побледнев до синевы, пролепетала княжна. — Он захватил Дашу и теперь ждёт Долли с выкупом в домике на озере. Вы знаете, где это?

— Спасибо, — коротко бросил Чарльз и кинулся к себе. Сунул за пояс два пистолета (их он по военной привычке всегда держал заряженными) и побежал к конюшне. Оседлав Золотого, герцог ударил того в бока каблуками. Пока они неслись к озеру, Чарльз молил Бога об одном: чтобы Долли не пострадала.

Долли спешилась у купальни и пошла по настилу. Обе руки у неё были заняты. Узелок, пистолеты, шпага… Одно оружие мешало другому. Наверное, пистолеты сейчас нужнее… Долли положила шпагу на доски мостков, взвела курки обоих пистолетов, и, пристроив узелок под мышку, толкнула ногой дверь. Дашу она увидела сразу: связанная по рукам и ногам, с кляпом во рту, та распятая лежала на двух сдвинутых вместе лавках. Дашино платье было измочалено, а на обнажённой груди и шее наливались чернотой огромные синяки. Рядом на стуле сидел Островский. Лицо его исказила ужасная гримаса: немыслимая смесь злобы и бешенства. Лаврентий вперил в Долли взгляд стеклянных глаз, но промолчал.

«Пьян он, что ли?» — не поверила своей удаче Долли.

Она шагнула внутрь домика, и в тот же миг ей показалось, что голова раскололась пополам. Долли без чувств рухнула к ногам Островского…

…Боль в затылке была сильной, но всё-таки терпимой. А почему вдруг щека оказалась прижатой к затоптанным доскам? Долли старалась понять, что случилось, но пока выходило плохо. Вспомнились остекленевшие глаза Островского. Вот и зацепка… Как всё было?.. Долли взвела курки пистолетов, вошла в домик, увидела связанную Дашу и сидящего на стуле Лаврентия. А потом?.. Боль и чернота… Долли вдруг осознала, что её руки связаны за спиной.

Откуда-то донесся звук хлёсткого удара, а затем сдавленный стон.

«Даша! Лаврентий её бьет», — поняла Долли.

Она чуть повернула голову, стараясь не привлекать к себе внимания. Кое-что с пола было всё-таки видно. Островский по-прежнему сидел на стуле и всё так же молчал, да и ужасная гримаса на его лице ничуть не изменилась, будто застыла.

«Да ведь он мёртв! — поняла Долли, — Но как же Даша его могла убить, если она связана?»