Игры сознания. Нейронаука / психика / психология

Как и в случае с гипердиагностикой и психопрофилактикой, сталинское правительство влезло в эту тему не из-за преданности научной истине. В 1947 г. на медицину накатила волна борьбы с буржуазной культурой и «пресмыкательством перед Западом». Вокруг факта публикации работы советских медиков за границей было раздуто Дело Клюева-Роскина с последующим арестом президента АМН и другими кадровыми и организационными мероприятиями. Новое руководство медициной должно было сделать то же, что партократы в начале 1930 гг. – усилить влияние партийности в психиатрии. Апофеозом кампании по идеологизации психиатрии стали Павловские сессии 1950–1951-х гг., канонизировавшие учение Павлова как непоколебимую истину и источник ответов на все вопросы.

Институт психиатрии убрали из Академии и подчинили Минздраву в 1949 г., потому что, по мнению высокого начальства, ничего достойного уровня Академии в психиатрической науке нет. Все основополагающие принципы содержатся в учении Павлова, а психиатрия занимается лечением людей и не более того.

Наконец-то было юридически, ex cathedra, провозглашено, что считать марксистской теорией о психике. В 1920-е гг. разные психологические школы, поначалу свободно чувствовавшие себя в СССР, как женихи за невесту, боролись за признание собственной уникальной совместимости с марксизмом. Все хотели быть марксистскими психологами.

С марксистской психологией была такая же проблема, как и с марксистской генетикой, ее приходилось выдумывать из ничего, подстраивая науку о психике под государственную идеологию. Но в 1920-х гг. это был относительно свободный процесс, при том совершенно безуспешный, никакого единого советского, марксистского учения о психике и психопатологии создано не было. В 1930-е гг. партия приказала назвать ту теорию, которую можно будет объявить единственно верной.

Но дальше «цитатничества», т. е. загромождения психологических текстов выписками из Маркса, Энгельса и Ленина, дело не шло. Павловские сессии поставили точку в этом трудном деле.

Это довольно интересная тема, как и почему Павлов был возведен на пьедестал автора единственной адекватной марксизму теории психики. Начать с того, что Павлов в 1920-х гг. фрондировал и только под конец жизни стал демонстративно лоялен советской власти. В 1920 – начале 1930 гг. Павлова часто критиковали как недостаточно марксистского ученого, который стремится свести все к физиологии, будто кроме физиологии ничего нет. В этом смысле Павлов был просто более честным в отношении марксизма, чем другие советские ученые того времени. Не смешивая рефлексологию и марксизм, он тем самым выражал уважение к существованию границ между изучением общества и изучением центральной нервной системы. К чему тратить время на интеллектуальную акробатику, выдумывать марксистское учение о высшей нервной деятельности, если сам Маркс считал, что единственной психологией, т. е. единственной сферой, где научно изучается внутренний мир человека, является «история промышленности и возникшее предметное бытие промышленности» [23].

***

Советское правительство 1930-х гг. остановило свободное развитие профилактической психиатрии и вмешалось в тонкую проблему гипердиагностики, навредив науке и обществу. К сюжету с гипердиагностикой в советской психиатрии обычно обращаются в связи с историей советской «карательной психиатрии» – использованием медицины для подавления свободомыслия в стране. Однако, как показывает история более раннего периода, взаимоположение власти и психиатрии в СССР не всегда было одинаковым, и формы контроля над научной общественностью со временем менялись.

Амбиции психогигиенического направления и, говоря шире, автономного психиатрического сообщества спровоцировали административный ответ в стиле того времени. Психиатрию немножко прикрыли. В 1928–1931 гг. издавалось 16 научных журналов, посвященных психоневрологическим проблемам. К 1934 г. эту сферу научного творчества сузили до минимума. В последующие 20 лет издавалось:

0 журналов о психологии,

0 журналов о психоневрологии,

1 журнал о психиатрии («Журнал невропатологии и психиатрии», не считая выходившего до 1941 г. журнала «Советская психоневрология»),

1 журнал о педагогике («Советская педагогика») [24].

Наука о психике оживает только после смерти Сталина.

***

1. Сироткина И. Е. Психопатология и политика: становление идей и практики психогигиены в России. Вопросы истории естествознания и техники. 2000. № 1.

2. Oosterhuis H. Outpatient Psychiatry and Mental Health Care in the Twentieth Century: International perspectives. (ed. by M. Gijswijt-Hofstra and H. Ooster-huis) Psychiatric Cultures Compared: Psychiatry and Mental Health Care in the Twentieth Century. Amsterdam University Press, 2006.

3. Ibid.

4. Розенштейн Л. М. Психиатрия и профилактика нервно-психического здоровья. Труды Первого всесоюзного съезда невропатологов и психиатров. М.-Л.: Гос. медиздат, 1929. С. 180–197.

5. Каннабих Ю. История психиатрии.

6. Розенштейн Л. М. Op. cit.

7. Каннабих Ю. Op. cit.