Игрывыгры

Видение еще долго не покидало его после того, как обладательница сочного урожая пробежала в темноте в свою комнату. Н-да, поспишь тут, как же. Усилием воли отвлекающие миражи были разогнаны, он вновь сосредоточился на былом. С трудом. С огро-омным трудом, но все же – сосредоточился. Сосредото-о-очился-а…

С позавчерашним днем разобрались. Теперь – вчера. Сумасшедшее возвращение к жизни, опять выпивка, опять врачи, опять остановка сердца, констатация смерти и очередная отправка живого трупа по знакомому адресу.

Почему – живого? Для всех он умер. Не приди неведомым образом в себя, был бы уже разобран, как угнанный автомобиль, и распродан на детали. А остаток ржавого кузова был бы кремирован или похоронен под ритуальный плач вдовы и детей.

Что с ним происходит? Позавчера был готов собственноручно придушить супругу на месте. Вчера клялся себе, что никого, кроме нее, не любит. Сегодня…

Сегодня он снова в квартире красотульки, что вроде бы к нему неровно дышит. Как иначе объяснить заигрывания и намеки? Неужели в таких хоромах по живому обществу истосковалась? Причем – именно по мужскому обществу. Почему бойфренда не заведет?

Осенило. Дурень он стоеросовый, вот с чего начинать мыслить надо было. Дорогая машина, элитная квартира, шмотье… Новая знакомая – содержанка. При таком раскладе ниточки вяжутся в понятный узелок. Живет Жанночка за счет покровителя, оттого вся роскошь вокруг. Но одной роскошью сыт не будешь, вот и потянулась к случайному попутчику.

То есть он, Михаил, просто причуда, каприз. Тот, кто попался под руку. Поиграет с ним наша кошечка и забудет как звали.

Перед внутренним взором вновь пробежала гологрудая чертовка, но вслед возникло родное лицо Наташи – умиротворяющее, искреннее, любящее. Любимое. Каким счастьем было бы перенестись к себе, в знакомую скрипучую постель, под теплый бочок супруги, зовущий и соблазняющий невиданным покоем. Как ненавистна стала любая неустроенность! Вернуться бы в желанное поза-поза-вчера, которое прожил бы совсем по-другому. И позавчера, и вчера, и сегодня. И завтра. Совершенно по-другому.

Теперь он знал – как. Крепкость задним умом – отличительная черта любого человека старой закалки.

Да и новой, если быть справедливым.

4

Задремать не удалось, вновь послышались шаги – тихие, осторожные. Веки создали небольшую щелочку: искушающее привидение, чей вид с предыдущего прохода не изменился, проскользнуло через гостиную к туалету. Середину прикрывал согнутый локоть, на «спящего» скакнул быстрый взгляд.

История со светом повторилась. Дважды. Сначала Михаил успел полюбоваться станом скрывшейся за дверью ночной феи, затем новым царским выходом. Кто-то красиво сказал, что ночь придает блеск звездам и женщинам. Точно сказано, особенно насчет последнего. Призрачная чудесница обхватила себя за локти, аккуратно ступающие ножки приближались к месту горизонтальной дислокации Михаила. Вскоре головодробительная плоть оказалась близко. Чересчур близко. Изображать сопящий труп было нелегко. И, как оказалось, незачем, поскольку над ухом раздалось:

– Спишь?

Издевается? Глаза честно открылись.

– Нет.

– Что-то не спится. Я немного посижу здесь, с тобой?

«Посижу»? Кроме журнального столика рядом другой мебели нет.

На то, чтобы загнать хозяйку квартиры обратно в спальню, у Михаила не хватило духу. Освобождая местечко, пришлось втиснуться в спинку дивана, изогнуться и предельно подвинуть ноги. Задумчивая сомнамбула разместилась на предоставленном краешке в районе его пояса. Подобрав колени к груди, девушка жестко обхватила их и замерла. Что бы ни говорила, а пришла она сюда с какой-то целью, и явно не оттого, что отвыкла засыпать без сказки, рассказанной няньками.

Если бы он не был женат…

Но разве он, дважды умерший, еще женат? Разве для мира он все еще рабочий из типографии, которого знали друзья и близкие? И… очень близкие?

Если для остальных он умер, а для себя – жив, то…

Началась новая жизнь. Вопрос на засыпку: имеет ли он право начать ее с небольшого приключения?

Почему нет? Другие умудряются совмещать все это в одной вполне благополучной жизни. И не жалуются. Почему он делает для себя исключение и даже сейчас раздумывает, вместо того, чтобы броситься в открывающуюся пучину новизны?

Потому что знает, что жив. И что женат. А это – даже для неверующих – все равно от Бога, нечто высшее, что дается людям, и в чем они клянутся друг другу перед лицом окружающих. И перед лицом того же Бога, которого, возможно, и нет вовсе, как уверенно докладывали советским людям в течение семидесяти лет. Воспитанием Михаил был из того поколения, и разговоры о высших силах, что вмешиваются в наши дела, были смешны. Совершенно. До последнего времени. Вот именно до этого, когда с ним начало происходить нечто, что явно не от мира сего.

Девушка вышла из задумчивости.

– Сделать тебе массаж?

– Нет.

Ответ был резок и немного обиден. Жанна поняла правильно. Он боится. Боится ее прикосновений. Боится своей возможной реакции. Короче, он трус, вот и весь перевод краткого испуганного ответа на расширенный русский.