Иисус и победа Бога

Это одна из причин, почему не годится старый образ Иисуса как учителя вечных истин или даже проповедника вечного призыва к Решению. Возвещая Царство, Иисус предупреждал о близкой катастрофе, необходимости срочно изменить сердце и образ жизни, вступить на новый путь существования как народа Божьего. Иисус говорил, что начинается долгожданное владычество Бога Израилева; при этом, однако, он постоянно сокрушал стереотипные представления об этом владычестве. В свете описанной нами в NTPG (часть III) еврейской среды, это должны были понимать так: плен подходит к концу, Израиль будет оправдан вопреки своим врагам, а Бог вернется, чтобы победить и исправить зло, принести справедливость жаждущим ее, как воды в пустыне. На мой взгляд, Иисус не мог пользоваться фразой «владычество Бога», если он в каком–то смысле не предполагал исполнить эти еврейские чаяния или по крайней мере возвестить об их исполнении. Эта фраза была не нова. Он ее не выдумал. Она говорила об обновленном Завете, восстановленном творении, освобожденном Израиле, вернувшемся ГОСПОДЕ. Ее нельзя свести к общему экзистенциальному положению вещей (не связанному с национальной надеждой Израиля), ни к гипотетическому упованию на «парусию» (изобретенному ранней Церковью, взлелеянному, спроецированному на Иисуса, потом отброшенному), ни к новому виду личной духовности[614].

Значительную часть Иисусова учения, — если верить синоптикам, — составляют притчи и другие высказывания, где он упорно, но часто загадочно дает новые определения «Царству Божьему». Вот чему подобно владычество Бога Израилева: горсти дрожжей, спрятанному в поле сокровищу, наполненной разной рыбой сети, зерну, которое растет само по себе. Мы недоумеваем: что делает Иисус? Может быть, он полностью изменяет смысл понятия, как если бы кто–нибудь сказал: «Вот, в чем смысл Пятой симфонии Бетховена», — и протянул нам мокрую рыбу или ручную гранату?[615] Или, может быть, прав Бьюкенен, и Иисус предлагает скрытую программу революции: вот, как придет Царство, долгожданная революция, — с незаметного начала и тайных планов, пока не приспеет время пустить в дело серпы?[616]

На мой взгляд, решение следует искать в другом направлении. Об этом мы подробнее поговорим в последующих главах, а пока наметим лишь общую картину. Иисус соглашался с базовой концепцией Царства: Бог Израилев — Владыка мира, и, если Израиль терпит невзгоды, Бог должен победить его врагов и оправдать его. Это имеет четкие исторические параллели; в сходном ключе действовали все еврейские секты, в том числе Иоанниты, ессеи и различные группировки времен войны 66–70 гг. н. э. Фактически Иисус предлагал долгожданное обновление и восстановление. Однако при этом он отчасти переосмысливал традиционные представления о них, переключал народ на новые цели. Предупреждая и зовя людей, он рассказывал историю Израиля абсолютно по–новому.

Что включало в себя ученичество? В своем частном письме ко мне (1982 г.) Джордж Кейрд отметил: «Необходимо, чтобы была возможность понимать, как Израилю жить, если он хочет внять предупреждению». Так называемое нравственное учение Иисуса несводимо к вечной этике. Конечно, Иисус предъявлял некоторые требования, истинные во все времена. Но значительная их часть была не особенно нова. Не следует видеть в его «нравственном учении» и просто наставления для дальнейшей жизни «Церкви» — в смысле новой общины, которая возникнет после его смерти. (Галилейские крестьяне просто не поняли бы таких вещей.) Не надо ударяться и в противоположную крайность, заводя речь о «промежуточной этике» (термин Швейцера) - своего рода законе военного времени, действующем только в промежутке между началом публичного служения Иисуса и концом света. Но если мы серьезно отнесемся к модели «Иисус–пророк», получится: то, что Церковь определила как «нравственное учение» (превратив Иисуса в учителя вечных догматов и этических правил), на самом деле представляет собой программу для Израиля, Речь о необходимом для богоизбранного народа поведении в данный важный момент его долгой истории.