Иисус. Картины жизни

Сколько смирения и искренности в Его словах: «Если с зеленеющим деревом это делают, то с сухим что будет?» (Лк 23:31) Как некогда Бог засвидетельствовал Аарона священником, явив его жезл расцветшим, а жезлы прочих начальников колен сухим древом (Числ 17), так и Спаситель, сравнивая Себя с зеленой ветвью на засохшем древе Израиля, называет Свои страдания священством. На расцветающем древе оживут и сухие ветви, но страдания, которые примут за них на себя его зеленые ветви, умножившись, перейдут на сухие ветви, и те должны испытать их сполна.

В торжественный час накануне Своей смерти, приступая к пасхальной трапезе, Он возвестил ученикам, что заключает и скрепляет Своей кровью новый завет, предвещанный Богом устами Иеремии (31:31 и далее), завет, означающий прощение грехов и призванный изменить сердца.

Совершенно иным и ужасным представляется великий переломный момент в земной жизни Иисуса, если мы вообразим себя столь же несведущими, какими и были тогда Его ученики.

С этого момента Спаситель начинает действовать иначе. Он будет готовить учеников к этому событию, и для них тяжкому и роковому, стремясь вооружить их всем необходимым для продолжения Своего дела, когда Его не будет с ними. Отец семейства, покидая свой дом, все устроит так, чтобы и без него в доме сохранялся должный порядок; отправляющийся в путешествие царь, вынужденный передать свое Царство в чьи-то руки, заранее позаботится о тех, кто будет им управлять.

Так же поступает и Спаситель.

Как мы видели, ученики не смогли, да и не должны были понять тех намеков в упомянутой речи. Если бы они их поняли, заключенная в них мысль была бы для учеников просто невыносимой.

Спасителю предстояло вооружить их ясным и полным осознанием значимости Своей личности, чего, заметим, Он раньше не делал. Беседы с Двенадцатью, явившиеся, по сути, первым шагом на пути продолжения Его дела после смерти, мы кратко назовем «Исповедание Петра».

III Последние дни

Исповедание Петра

Три момента важны для нас в явлении Спасителя: Его личность (Иисус), Его место в Священной истории (Христос) и Его происхождение (Сын Божий).

Вопрос Иисуса (Мф 16:15): «Вы за кого почитаете Меня?» – понятен лишь в том случае, если Он прежде с ними о втором и третьем моментах никогда не говорил, предполагая некоторую неуверенность учеников на этот счет. В Его рождении была некая тайна – хрупкая и деликатная. Тайной для всех, кроме Него и Крестителя, было и оставалось в нашем представлении также свидетельство, полученное Им при крещении от Отца. И нам, по крайней мере, на первый взгляд, понятно, в каком неведении относительно происхождения Иисуса пребывали Его ученики, и для нас важнее всего именно то, что столь долго в этом неведении оставлял их Сам Иисус. Когда они, увидев, как Он, придя по морю, вошел в их лодку, поклонились Ему и сказали: «Истинно Ты Сын Божий» (Мф 14:33), Он промолчал. Как могло такое быть, что этого не знали не только они, но и народ? Тут требуется объяснение, ведь Иоанн Креститель, уверенно указывая на Иисуса, назвал Его тем, «Которому должно прийти». Вспомним здесь и то, что Иоанн Креститель был в глазах народа иудеем, Иисус же – галилеянином, и эти провинции были далеки друг от друга не столько в географическом смысле, сколько в духовном. В Иерусалиме Иисус ссылался на свидетельство Иоанна и Моисея, в Галилее же – нет. Причисление Иисуса помимо Его воли к галилеянам было только первой ступенью унижения Спасителя, с которым Он, как, впрочем, и со всеми другими, покорно смирился. Вновь и вновь Он приходил в Иерусалим (и об этом неслучайно повествует Евангелие от Иоанна), призывая к Себе его чад, точно наседка, собирающая перед лицом опасности «под крылья свои» цыплят (Мф 23:37). С каждым разом все откровеннее говорил Он здесь о Своем величии, ибо в этом городе Он мог действовать только как Предвещанный, и никак иначе. Но Иерусалим неизменно Его отвергал.

Другое дело в Галилее. Здешний народ не слишком был сведущ в Библии, и на нем уже был виден отпечаток новой эпохи с ее духом римского владычества. Мессианские надежды оставались, казалось, лишь у немногих набожных людей, но не у всего народа. Вот почему на фоне самых несуразных предположений, кто такой Иисус, никому и в голову не приходило, что Он и есть Мессия. Правда, в Капернауме Его намеревались провозгласить царем, но считали ли Его при этом «Мессией», неизвестно. Инициативу проявили так называемые практичные люди, полагавшие, «коль Он накормил нас хлебом, значит, наш человек». О том, как мало они знали о связи Иисуса с Иоанном, говорит их предположение, будто Он и есть воскресший Креститель.