Иисус Христос или путешествие одного сознания (главы 1 и 2)

Я всю жизнь стремился зимой под брюки не пододевать теплое белье. Павитрин же пододевает. И сейчас у меня стал возникать с собой конфликт: по-прежнему воспитывать в себе спартанские настроения, или "налепить себе мягкий мирок". Я не мог придти к одному решению. Едва я собирался идти в одних брюках - начинал чувствовать, что замерзну, едва я одевал трико - переставал себя уважать. К концу месяца работы дворником, поднимая с земли нетяжелую ветку, я вдруг почувствовал хруст в грудном отделе позвоночника, от чего потемнело в глазах, и я присел. Оставив работу и придя домой, я лег было осторожно спать. Как неожиданно проснулся часа через 2 и почувствовал, что если не встану сейчас - у меня есть шанс утром не подняться вообще даже для того, чтобы хоть кого-нибудь позвать на помощь. Послав Павитрину проклятье за то, что помог мне дойти до такого состояния, я встал и пошел в приемный покой травмотологического отделения областной больницы. Дежурившие там медсестра и врач объяснили мне, что для постановки диагноза мне нужен хирург, которого сейчас нет и сказали прийти утром в травмпункт первой городской больницы. Мое искупление своих обязанностей перед собой и Богом за свое здоровье меня успокоило и я, вверившись себе, Богу и судьбе, пошел домой. Утром я встал, как ни в чем не бывало.

В институте мои новые однокашники меня приняли также радостно и неординарно, как и в школе. Помогла этому моя, как им показалась, наивность. У меня не было никакого отталкивания или отчуждения от кого бы то ни было практически ни в чем. Если человек вел себя естественно просто и не играл, он мог от меня получить наверное любой ответ на свой вопрос. Понятно, что в последствии он должен был придерживаться той ноты открытости, на которую он ставил отношения вначале, чтобы не причинить мне боль. Но насколько способно относиться ровно к своим ближним большинство, вычисляющее их сильные и слабые стороны ? Понятно, что и моя открытость явилась поводом для проверки некоторыми парнями основания этой стороны моего характера, что чуть не закончилось выяснением отношений иначе. Мой рассказ о технике просветления в ашраме Б.Ш.Раджниша на зачете по этике и психологии семейной науки отрезвил их отношение ко мне, и отношения стали входить в должное русло. Слушая студентов, получавших зачет передо мной, я от своего лица рассказал преподавательнице, что создам ашрам, подобный ашраму Раджниша, в котором люди будут просветляться также, как они просветлялись в ашраме у Раджниша. Эта преподаватель до сих пор улыбается при встречах.

В октябре встретились со Славой. Он был с другом и хотел забыться от беспросветности в проблемах и главное, в людях. Я не хотел вечеринки, но автоматически, как и раньше, пригласил их в гости. Пока мы шли, я впервые почувствовал ввод мысли в голову. Это была Славина мысль. Парень шел между нами, когда я почувствовал, как продавливается моя голова, а точнее, пленка, накрывающая сверху темную сферу, что представляло содержимое моей головы и болезненная капля, как бы говорящая мне "простофиля", опускается в полость головы. Эта мысль была обо мне подумана после моего приглашения незнакомого парня, каким для меня был Славин друг в гости. Но ее беспардонное вторжение в мое существо родило во мне комплекс чувств, среди которых был и страх за такое легкое внедрение в меня такого отношения ко мне, против чего я практически ничего не мог сделать. Посидели часов до одиннадцати. Один раз я выдал запомнившееся мне необычное. Слава сказал Володе, так звали парня, одну оккультную взаимосвязь в природе, влияющую на человека. Володя не понял. Не успел Коля начать думать над тем, как подать сказанное лучше, как я его опередил и повторил сказанное им другими и простыми, понятными словами. Это мне удалось сделать так, что я не запомнил ни то, что сказал Слава, ни то, что сказал я. ( В общих чертах суть сказанного попадает под аксиому единства мироздания ). В чувствах от сделанного мной осталось следующее: я взял полевой комок и через свое сознание перевел его содержимое в усвоившуюся Володей форму поля.

-У него подвешен язык, - сказал Володя Славе, сильно меняя отношение ко мне. Слава самодовольно кивнул.