Иисус — крушение большого мифа

Во всем Новом Завете нет никаких свидетельств о том, что вплоть до своего выхода на проповедническую ниву он бы занимался чем-либо другим. То есть — отсутствуют вообще какие бы то ни было сведения, чем Иисус занимался до этого момента! А это, как уже не раз говорилось, может означать лишь одно: имеет место сокрытие нежелательной, то есть — предосудительной информации. И вариант его нахождении в разбойничьей шайке (и, судя по всему — предводительстве ею), безусловно, является информацией как раз именно такого рода.

В самом деле, если бы в свой «доевангельский» период он хоть сколько-нибудь длительное время побыл в какой-то иной роли, нежели роль предводителя шайки разбойников (а он, при очевидной силе характера и способности объединять людей, не мог не «выбиться» в руководители!), то об этом, надо думать, нам бы поведали. А так, в Евангелиях имеется лишь парочка упоминаний о «плотнике», да и то не прямых, а косвенных и к тому же, не совпадающих друг с другом.

Так, в Евангелии от Марка односельчане Иисуса, пораженные его появлением перед ними в качестве проповедника и — что характерно! — категорически не поверившие ему и безоговорочно отвергшие его в этой роли, в разговоре о нем произносят слова: «Не плотник ли он?..».

Однако в той же самой сцене, но уже в Евангелии от Матфея, в том же разговоре односельчан Иисус назван уже лишь «сыном плотника», что означает, что односельчане, вспомнив о том, чем занимался отец Иисуса, не смогли вспомнить, чем занимался он сам. Ведь сказать «он — сын такого-то» можно только либо о несовершеннолетнем, либо о том взрослом, о ком больше ничего на ум не приходит. Так что, согласно Евангелию от Матфея, односельчане отреагировали на представшего перед ними в качестве проповедника Иисуса, как на человека, которого они, А — едва вспомнили, и Б — о котором вспомнить они смогли лишь то, что он был сыном плотника. И на этом — всё.

То есть, из этого описания следует, что Иисуса, в его родном селении, совершенно точно, очень давно не видали, и чем он занимался, пока его не было — никто там не знал. А если, когда они все же припомнили его, они вспомнили и то, что это тот самый сын плотника, который сбежал в свое время из дома, опозорив своих родителей, и полтора десятка лет обретался неизвестно где и как? И то вспомнили, что к его побегу из дома все тогда отнеслись с чувством глубокого облегчения, поскольку отличался этот паренек таким норовом и поступками, что назаретовцы целые депутации собирали к его родителям, слезно умоляя как-то унять буйное дитятко? В Евангелии детства от Фомы об этом прямо сказано…

Что ж, в этом случае становится совершенно неудивительно, что воспринимать его в качестве «наставника истины» они наотрез отказались…

Так что весьма и весьма сомнительно, чтобы Иисус до того, как стать проповедником, и впрямь мирно трудился плотником в своем родном селении, как это утверждается церковью. А если вдуматься поглубже, то напрашивается однозначный вывод, что это попросту и невозможно. И тому есть две причины.

Во-первых, как уже не раз говорилось, его прошлое не стали бы в таком случае секретить, поскольку в этом не было бы ровно никакой необходимости. Ведь Бог Авраама, Исаака и Иакова, в свое время избрал себе, скажем, того же Давида, когда тот был простым пастушком, — так что не было ровным счетом ничего невероятного, что Он мог избрать себе и плотника!

Во-вторых же — вряд ли односельчане оказались бы столь единодушны в своем неприятии Иисуса, как проповедника, знай они его, как добропорядочного плотника. Причем именно знай его, а не судорожно пытайся вспомнить, кто он такой! Признай односельчане Иисуса, как просто порядочного человека, многие годы благочестиво прожившего бок о бок с ними, вряд ли бы они отнеслись к нему с тем солидарным отрицанием, которое описано и у Марка, и у Матфея.

А так, своим общими затруднениями в том, чтобы просто даже вспомнить его, и последовавшим затем спонтанно-единодушным выражением недоверия ему, односельчане однозначно продемонстрировали, что не знали они Иисуса ни как человека, росшего и мужавшего у них на глазах, ни как добропорядочного плотника, ни просто, как добропорядочного человека…

Таким образом, «громкое молчание» биографов Иисуса о том, кем он был до начала своей проповеднической деятельности, подкрепленное вышеописанными «провалами в памяти» у его односельчан и их единодушной негативной реакцией, прекрасно подтверждает сделанные нами ранее выводы! Предосудительное и потому засекреченное прошлое Иисуса, было таковым, начиная с его подросткового возраста, и завершилось оно лишь примерно к тридцати годам, очень незадолго до его появления в качестве проповедника.