Икабог

День Прошений устраивали только раз в год. Это был особенный день — единственный, когда жители Раздолья могли попасть на аудиенцию к королю. Разумеется, советники Фреда заранее опрашивали посетителей, прежде чем допускать их пред королевские очи. В результате Фреду никогда не докладывали о каких-нибудь больших бедах. В Тронный зал могли попасть лишь те люди, с чьими горестями можно было справиться с помощью нескольких золотых монет и пары добрых слов: например, фермер со сломанным плугом или старушка, у которой умер кот. Этого дня король ждал с нетерпением: на встречу с подданными он надевал самые пышные наряды. А ещё его всегда глубоко трогала горячая благодарность простых жителей Раздолья.

После завтрака Фреда уже ожидали камердинеры; они собирались одеть короля в новый наряд, который он приказал пошить в прошлом месяце. Наряд состоял из белых атласных панталон и такого же камзола c золотыми пуговицами в жемчужной россыпи, а ещё горностаевой мантии с алой подкладкой и белых атласных туфлей с золотыми пряжками, тоже усыпанными жемчугом. Главный камердинер держал наготове позолоченные щипцы, готовясь завивать королевские усы. Неподалёку стоял паж с бархатной подушечкой, на которой были разложены кольца с драгоценными камнями; он ожидал, пока король сделает свой выбор.

— Уберите, я не собираюсь всё это надевать, — махнул рукой Фред, кивая на наряд, который камердинеры держали в ожидании одобрения. Слуги остолбенели: их взяло сомнение, правильно ли они расслышали слова повелителя. Когда наряд шили, король Фред постоянно спрашивал, скоро ли он будет готов; к тому же именно он предложил алую подкладку и затейливые пряжки.

— Я говорю, немедленно убрать! — гаркнул король, когда никто из камердинеров не двинулся с места. — Принесите мне что-нибудь простое: например, костюм, в котором я был на похоронах отца.

Ошарашенные слуги поклонились и мгновенно унесли белый наряд, а затем ещё быстрее вернулись с чёрным.

— С вами... с вами всё в порядке, ваше величество? — осторожно поинтересовался главный камердинер.

— Конечно же, я в порядке. — отрезал Фред. — Просто я — настоящий мужчина, а не какой-то там легкомысленный франт.

Он натянул на себя чёрный костюм, который был самым простым из его нарядов (впрочем, без роскоши там тоже не обошлось: манжеты и ​​воротник были отделаны серебряной тесьмой, а на ониксовых пуговицах сверкали бриллианты). Затем, к удивлению главного камердинера, он позволил ему завить лишь кончики усов, а затем прогнал и его, и мальчика-пажа с подушечкой, усыпанной кольцами.

Ну вот, подумал Фред, рассматривая себя в зеркале. И как можно назвать меня тщеславным? Ведь чёрный — явно не из тех цветов, которые мне идут больше всего...

Вопреки обыкновению король оделся так быстро, что лорд Никчэм (которому один из слуг Фреда как раз чистил уши) и лорд Треплоу (который в это время пожирал десерт «Услада Герцога», принесённый с кухни по его приказу) были застигнуты врасплох и едва успели выбежать из своих спален, захватив с собой жилетки. Сапоги они были вынуждены натягивать уже на бегу, прыгая на одной ножке.

— Быстрее, лентяи! — бросил король Фред через плечо догоняющим его лордам. — Я должен помочь своим подданным!

«Ну разве эгоистичный король торопился бы так на встречу с простолюдинами, жаждущими его милости?» — подумал Фред. — «Да никогда в жизни!»

Королевские советники были потрясены, увидев его вовремя и в скромном одеянии (скромном для Фреда, конечно). Главный советник Аскетт даже позволил себе одобрительную улыбку во время поклона.

— Ваше величество сегодня рано начинает приём, — отметил он. — Люди будут счастливы. Они стоят в очереди с самого рассвета.

— Пускай заходят, Аскетт, — разрешил король. Он уселся на трон и жестом приказал Никчэму и Треплоу занять места по обе стороны от него.

Двери открылись, и один за другим начали входить просители.

Люди, с которыми беседовал Фред, часто не могли и слова вымолвить, когда оказывались лицом к лицу с настоящим живым королём, чьи портреты висели во всех ратушах. Одни начинали глупо хихикать, другие вообще забывали, для чего пришли; пару раз посетители даже падали в обморок. Сегодня Фред был особенно милостив. Рассмотрение каждого прошения заканчивалось тем, что король вручал пару золотых монет, или благословлял ребёнка, или разрешал старушке поцеловать ему руку.

Тем не менее, хотя он улыбался и раздавал золотые монеты и обещания, слова Дейзи Паркетт продолжали звучать в его голове. Эгоистичный, тщеславный и жестокий... Ему хотелось сделать что-нибудь особенное, чтобы показать, какой он замечательный человек, и чтобы доказать, что он готов пожертвовать собой ради других. Каждый король Раздолья раздавал золотые монеты и выполнял пустяковые просьбы в День Прошений. Фред же хотел совершить что-нибудь настолько удивительное, чтобы память об этом не потускнела в веках, и попасть в учебник истории не как изобретатель новой шляпы для фермеров, а как настоящий герой.