Их [колючая] роза (СИ)

Поднявшись, сделала несколько шагов вперёд, как после долгой, мучительной болезни. Каждый шаг, как первый. Колени дрожат, боюсь оступиться и снова упасть, но с каждым новым рывком, уверенности становится всё больше.

В голове всплывает наш телефонный разговор со Спартаком.

Сад Тюильри…

Хочу к ним. Хочу увидеть их и очень сильно надеюсь, что не прочту в их глазах ненависть и презрение, когда расскажу им о случившемся.

Глава 45

Совершенно не понимаю, как добралась до пункта назначения. Но точно помню, что большую часть пути прошла пешком. За неуплату, высадили из автобуса через несколько остановок.

Меня ничего не волновало. Я будто запрограммировала саму себя, что должна достичь цели, любым способом. Всё остальное не имеет значения.

Красивый сад для неспешных прогулок. Аккуратные газоны. Море распустившихся и благоухающих цветов. Брызжущие, шумные фонтаны. Прекрасная архитектура и великолепные статуи. Всем этим антуражем можно любоваться бесконечно, но сейчас для меня кругом всё в чёрно-белых тонах. Не так давно мной любимых, а теперь почти ненавистных.

Я бегу вперёд, спотыкаясь, торопясь. Беззаботные, гуляющие прохожие, начинают раздражать. Сотни туристов рассматривают окрестности, попивая вкусные напитки или поглощая мороженое. Десятки улыбающихся лиц, которым неведомо горе. Именно сейчас. В данную минуту. А я блуждаю суетным, затравленным взглядом по незнакомым лицам в поисках тех, кто спасёт меня. На кого хочу возложить очередную порцию забот. На кого хочу свалить весь груз ответственности. Они меня не простят. Не смогут понять, почему я здесь, под голубым небом на солнышке, а Артур там… в подвале…с палачами…

Мозг вроде работает, но как-то механически. Словно положился на мышечную память, отодвинув все мысли на задний план, чтобы уберечь рассудок.

Братья не должны быть далеко, но и не у самого входа. Скорее всего около чего-то броского, но не главного. Первым же делом несусь к самому большому фонтану. В панике озираюсь по сторонам. Кручусь вокруг своей оси, пытаясь выкопать в мутной голове следующий вариант, где я могу их найти? Но тут же замечаю двух больших, аккуратно одетых блондинов на одной из скамеек. Они заняли её почти полностью. По обоим видно, что они взвинчены. Оскар бледный. У него серьёзная рана… из-за меня…

Из груди вырывается вдох облегчения вместе с истеричными рыданиями. Они о чём-то переговариваются, периодически смотря по сторонам. Я делаю шаг и спотыкаюсь о собственную пятку. Ноги не держат, и я падаю в пыль на колени, не понимая, куда ушли все силы? Не получается встать. Делаю попытку за попыткой, но лишь ещё больше пачкаю новый комбинезон. Из-за покупки которого, случилось такое несчастье. Перед глазами пелена из слёз, а в ушах дикий рёв Артура. Кажется, только сейчас, когда увидела близнецов, меня отпустило состояние шока и весь ужас произошедшего накрыл лавиной с головой. Память калейдоскопом подкидывает эпизоды пережитого в том подвале и организм пытаясь это переварить, не в состоянии тратить энергию на что-то другое. Он будто борется с пагубными ощущениями и не желает отвлекаться ещё и на физическое недомогание. Открываю рот, чтобы позвать братьев, но тут ко мне подходит женщина, интересуясь, всё ли со мной в порядке? К ней присоединяется ещё одна и ещё. Рой голосов начинает сводить с ума. Я смотрю на братьев, в надежде, что они спасут меня от помешательства. Сгруппировавшаяся вокруг меня толпа привлекает их внимание. Первым меня замечает Оскар и прищуривается. Узнав меня, подрывается с места так резко, что вынужден схватиться за грудь и сесть на место. Спартак реагирует на всё мгновенно. Быстро говорит что-то брату, тот встаёт и, обеспокоено оглядываясь на меня, медленно движется в противоположную сторону. Спартак же преодолевает расстояние за считанные секунды. Расталкивает зевак, подхватывает меня на руки и быстрым шагом следует за Оскаром.

Слёзы льются бурным потоком. Утыкаюсь в его грудь лицом и цепляюсь одной рукой за рубашку. Второй продолжаю держать пакет, как самую дорогую ценность в этом мире.

— Тише, тише, маленькая. Всё хорошо. Не плачь… — слышу его шёпот и начинаю рыдать ещё силнее.

Мне так горько. Так больно. Я не хочу говорить им о случившемся. Не хочу быть гонцом таких ужасных и трагичных новостей. Но для меня уготована именно эта роль. А также, меня снабдили доказательством серьёзности намерений тех, против кого мы пошли. Зачем? Господи, зачем?

Меня сажают на сиденье. Спартак отстраняется, но я, как потерпевшая, цепляюсь за него и отрицательно мотаю головой, потому что сказать ничего не могу.

— Рит, всё хорошо, я рядом, — пытается вразумить Спартак. — Оскару нельзя за руль.