Их темная Дарлинг

Даже сейчас я не могу её ненавидеть. Я хотела, чтобы мы стали подругами. Я хотела, чтобы у меня тоже были свои люди. Я хотела…

Подбородок вздрагивает от приближающихся слёз.

Я хотела, чтобы Вейн любил меня, больше всего на свете.

Теперь он с Уинни – не со мной.

В лесу тявкают волки, стрекочут кузнечики, а здесь, на развилке тропинок, только я, дрожащая всем телом.

Вейн отнимает сигарету ото рта и выдыхает дым.

– Мне очень жаль, – говорю я снова, но мой голос звучит едва ли громче шёпота.

– Я знаю, Черри.

Мое сердце разрывается, когда я улавливаю в его голосе сожаление.

– Я не хотела… я в том смысле…

Он снова затягивается сигаретой и смотрит на меня своими разными глазами.

– Скажи мне, что делать. И я всё сделаю. Просто, пожалуйста… – Я тянусь к нему, но он отворачивается.

– Хочешь знать, что тебе делать? – Виднеется только сигарета, зажатая между пальцами, огонёк светится в темноте. Ночь пахнет жимолостью, горящим табаком и Вейном.

Скажи мне, что делать.

Я так сильно хочу, чтобы он меня простил, что готова ради этого на всё.

– Убегай, – говорит он.

Я ахаю и отшатываюсь: его фиолетовый глаз становится чёрным, а волосы белеют.

– Убегай, Черри. Потому что я, сука, сейчас тебя убью.

Глава 24 Черри

Я бросаюсь бежать.

Мне больше ничего не остаётся.

Но я никак не могу бежать быстрее Тёмного, и мне уж точно не по силам с ним драться.

Я несусь по тропинке прочь от дома, моё сердце так часто колотится, что в ушах раздаётся звон.

Слышу топот его ног у меня за спиной.

Его ужас, ужас Тени Смерти, окатывает меня ядовитыми волнами.

Меня тошнит, я в отчаянии и с ума схожу от одиночества.

Я не смогу от него скрыться.

Больно ли будет умирать от его руки?

Выбравшись на главную дорогу, я сворачиваю к территории Джеймса, к единственному месту, которое могу назвать домом.

И стоит мне повернуть в том направлении в месте, где дорожка разветвляется, как ко мне мчится какая-то тень.

Мой мозг не работает – он слишком полон адреналина, чтобы понять, кто это.

Но голос я узнаю.

– Пригнись! – кричит мне Сми.

Она резко сворачивает на обочину, двигаясь на полной скорости, и, запрыгнув на большой валун, взмывает с него в воздух.

Я оскальзываюсь на гравии и падаю на землю, а Сми пролетает надо мной, сжимая в руке кинжал, лезвие которого блестит в лунном свете.

Перекатившись на колени, я разворачиваюсь и в последнюю секунду вижу, как она вонзает клинок в грудь Вейна.

Отвратительный хруст ломающейся кости пронзает ночь.

– Нет! – Я с криком вскакиваю на ноги. – Сми, нет!

Глаза Вейна чёрные, волосы белые, но его лицо искажается болью, когда он хватается за лезвие, и кровь течёт по его ладоням и груди.

– Ты знал, чья она сестра, – говорит Сми и налегает на рукоять, вгоняя клинок глубже.

В темноте гравировки на лезвии пульсируют светом.

– Ты всё отлично знал, Тёмный, – добавляет Сми, пока он захлёбывается кровью.

– Сми, пожалуйста. – Я хватаю её за руку. – Пожалуйста, не убивай его.

Она переводит взгляд на меня.

– Пожалуйста.

Она выдёргивает кинжал.

Тем временем на вершине холма появляются остальные.

– Вейн! – кричит Уинни.

Не обращая внимания на кровь, капающую с лезвия, Сми убирает его обратно в ножны.

– Иди, – говорит она и подталкивает меня вперёд по дороге, держась между мной и компанией Пэна.

Я делаю шаг, но всё равно оборачиваюсь посмотреть на Вейна через плечо, пока нетвёрдо ухожу прочь.

Из раны льётся кровь. У него очень удивлённое лицо.

Тёмный считал себя непобедимым.

Мы все так считали.

Он опускается на колени, держась за грудь, и, хотя он только что пытался загнать меня, как добычу, я не могу избавиться от страха, что он умрёт и в последний миг своей жизни запомнит меня такой – перепуганной девчонкой, которая предала его, а затем оставила умирать.

Я хочу помочь ему, но, скорее всего, я последний человек, которого он хочет видеть рядом.

Я почти чувствую его отвращение.

– Иди же! – рявкает Сми и снова толкает меня.

На этот раз я бегу, не оглядываясь.

Глава 25 Кас

– Поднимаем его! – командует Пэн.

Я закидываю одну руку Вейна себе на плечо, Пэн – другую. Вейн болтается между нами мёртвым грузом, он даже не может держаться на ногах.

Крови охренеть как много.

– Вейн! – снова кричит Дарлинг, и Баш обхватывает её, оттаскивая назад, чтобы она нас не тормозила.

В воздухе витает дух насилия и сожалений.

Мы несём Вейна в дом, по лестнице на чердак и кладём там на диван.

Он вялый и бледный. Его рука безвольно падает, глаза закатываются.

– Спасите его, – требует Дарлинг. Её крошечные кулачки вцепляются в футболку Баша. – Спасите его!

– Мы стараемся, Дарлинг, – устало отвечает брат. – Успокойся.

– Успокоиться? Успокоиться?! – Она подходит к дивану, встаёт, нависнув над спинкой. – Он не может исцелиться? Почему он такой бледный? Почему рана не заживает?

Пэн срывает с Вейна рубашку, обнажая зияющую рану чуть ниже сердца.

– Несите тряпки, – приказывает он. – Мокрые. Живо.

Я бегу на кухню, руки слушаются машинально.

Какого же хера он не исцеляется?