Их «заказали» в кафе

Впрочем, после истории с передатчиками, установленными водителем Еропкиным, хозяева начали дополнительно подстраховываться. Ещё, чего доброго, детектор лжи подключат или введут «сыворотку правды». Спросят, работает ли он на ментовку… Нет, скорее всего, до этого дело не дойдёт. Гаджиев не знает, кто именно насадил тех «жучков» — это вполне могла сделать и конкурирующая «братва».

Что касается самого Валентина Еропкина, то он не мог расколоться при всём желании — функции речевого центра, повреждённого в результате черепно-мозговой травмы, до сих пор не восстановились. Попавший в страшную автокатастрофу водитель лежит, не шевелясь, и только моргает глазами. Автомобиль и прочая аппаратура для прослушивания формально числятся за Голландом, которому вся эта техника потребовалась якобы для операции в Калининграде. Скалкин знал всё это от Артура Тураева и потому вполне сносно ориентировался в обстановке.

Дверь, щёлкнув замком, отворилась. Мордатый охранник ещё раз осмотрел гостя, отступил с дороги и пропустил его в тёмный коридорчик, устланный голландским паласом «Цветущий луг». Скалкин поскрёб подошвами о металлический коврик, лежащий у порога, и снял огромную стильную кепку.

— Идите за мной, — приказал охранник.

Он повернулся через левое плечо, как на плацу, и зашагал по коридору, клацая пряжками и цепочками, в изобилии присутствующими на камуфляже. Скалкин не испытывал страха, наоборот, ему было очень интересно увидеть осиное гнездо бандитов, с которыми вскоре предстояло сойтись в смертельной схватке.

Но прошли они не в сводчатое мрачное подземелье, а в миленькое кафе на десять столиков, каждый из которых был отгорожен от других матовой стенкой. Звучала приятная музыка, у стойки бара сидели на высоких табуретках длинноногие красотки. Скалкин, между прочим, подумал — а сколько среди них больных СПИДом и гепатитом? Нет, это не те. Тех, скорее всего, в общий зал не выпускают.

Охранник подвёл Скалкина к сидящей за крайним столиком женщине лет тридцати пяти — симпатичной, ухоженной, но уже увядающей. Лицо женщины было тщательно нарисовано на персиковой грунтовке, а волосы небрежно и в то же время элегантно разбросаны по плечам. На мочках ушей и на пальцах вкрадчиво мерцали драгоценные камни, а стройную фигуру облегало узкое трикотажное платье кораллового цвета.

В левой руке женщина держала мобильник, правую она положила на трубку стационарного «Панасоника». Говорила с двумя собеседниками сразу, попеременно делая голос повелительным, покровительственным, угодливым и даже ноющим.

— Макс, ты лучше с женой помирись, а сюда не ходи. Потом жалеть будешь, что семью разрушил. В твоей ситуации надо домой возвращаться. Я по своему опыту знаю, что такое развод и последующее одиночество. Хочешь проучить жену? Боюсь, себя накажешь в первую очередь…

— Вот я вас и прошу меры принять! — Женщина говорила теперь с кем-то по мобильному. — Я вам плачу, и вы должны обеспечивать безопасность нашего заведения. Барыги в открытую «экстази» толкают прямо у порога. Смотрю, и «торчки» уже подгребают. Мне такая слава не нужна…

Скалкину женщина указала на стульчик за тем же столиком. Володя сел, расстегнув куртку, и стал наблюдать за очаровательной хозяйкой кафе. Попытался вдолбить себе в голову, что это и есть та зловещая Кормилица, которая погубила Полину. На секунду Скалкину показалось, что он ошибся адресом.

— Извините, срочные дела! — Женщина подкупающе улыбнулась Скалкину, по-быстрому завершив оба разговора. — Я Серафима. Слышали обо мне?

— Да, Виктор упоминал о вас, — осторожно признался Скалкин.

— Вы только что из Петербурга? — заботливо поинтересовалась Кормилица. — Пиво с креветками будете? Или подавать полный обед?

— Благодарю вас, я сыт. Не хочу никого затруднять, — замялся Скалкин, понимая, что Кормилице для чего-то нужно выиграть время.

Наверное, надо было согласиться. Но кто знает, что они подмешают в пиво? В зале парочки исполняли медленный танец, причём среди натуралов развлекались две лесбийские пары; геев Скалкин не заметил. Вдалеке слышался мужской голос, отправляющий Катю, Лену и Настю на Садовую-Кудринскую улицу. В другом углу зала дама бальзаковского возраста требовала подать им со снятым жиголо ликёр «Алмаз».

Скалкину показалось, что Серафима нажала под столом какую-то кнопку. Стараясь не демонстрировать особого интереса к происходящему, Володя покосился на стену за спиной Кормилицы и увидел в виньетках обоев глазок скрытой камеры. Для чего-то решили передать на сторону его изображение. Значит, до конца не доверяют, но это ещё ничего не значит. Возможно, Сима просто подстраховывается.

Подошла девчонка в лимонно-жёлтом мини, на первый взгляд обычная студентка. Её отрешённый взгляд Скалкину не понравился. В глазах жрицы любви стояла старческая муть, хотя на вид девке было лет восемнадцать.

— Серафима Ивановна, вас Валерий зовёт, — равнодушно сказала она.

— Иди, Оленька, я сейчас. — Кормилица встала, обдав гостя запахом крепких, приторно-сладких духов. — Извините. Одну минуту.