Их «заказали» в кафе

От роскоши, музыки, сигаретного дыма и обилия самых невероятных туалетов Скалкина затошнило. Больше всего ему хотелось выпить полведра простой колодезной воды, но такую экзотику в кафе не подавали.

Скалкин старался не думать, о чём сейчас говорит Кормилица с Валерой, скорее всего. Маниловым, о котором он тоже слышал от Тураева. Как бы там ни было, но в милиции и в агентуре Скалкин не числился, и Манилов опознать его не сможет.

— День сегодня какой-то сумасшедший, — призналась Серафима, снова присаживаясь напротив Володи.

По выражению её лица гость понял, что по крайней мере на данный момент ему ничто не угрожает.

— Проблемы с нашими мальчиками. «Бандосы» грабанули прямо на съёмной квартире. — Серафима особенно не стеснялась. — Пойдёмте, Володя, Магомед вас ждёт.

Они деликатно протиснулись между дёргающимися в танце девочками и их клиентами, зашли в маленькую дверцу у стойки бара. Кормилица совершенно естественно провела гостя через рамку металлоискателя. Ничего не объясняя, она включила какую-то аппаратуру, и раздался сигнал, похожий на пароходный гудок.

— Весь металл сюда, пожалуйста! — велела Кормилица, сверкнув ровными белыми зубами.

И почему-то именно сейчас Володя понял покойного Антона, бросившего эту суперволевую мадам. Да, конечно, с кроткой Полинкой ему было легче.

— Поймите меня правильно — мы вынуждены осуществлять проверки. Магомед пережил несколько покушений и теперь не может положиться даже на рекомендации своих друзей. Если есть при себе диктофон или иная аппаратура такого рода, сдайте её в мой сейф.

— Нет. Вот всё, что в карманах.

Скалкин, мысленно воздав Артуру хвалу за предусмотрительность, вытащил зажигалку, расчёску, носовой платок и пачку сигарет. Звенел, похоже, брелок с несколькими ключами. А ведь он хотел нацепить микрофон, замаскированный под булавку на галстуке, но Артур категорически запретил делать это.

— Диктофон мне без надобности — я не журналист.

— Я предупреждаю чисто на всякий случай. — Серафима заперла все вещи Скалкина в сейф. — Идёмте. Я оставлю вас с Магомедом и вернусь к девочкам. У нас небольшой сабантуй, да ещё и «летучка». Всегда совещания в это время — вечером очень много работы бывает.

Кормилица отодвинула бархатные зелёные шторы, без стука распахнула двери и привела Скалкина в кабинет Гаджиева, обставленный с восточной роскошью.

— Привет!

Брюнет в синем пиджаке с тремя рядами золотых пуговиц приподнялся за столом и протянул руку. При этом они обменялись взглядами с Серафимой, и Скалкин понял, что женщина дала «добро».

— Сима, ты предложила Володе покушать? — осведомился Гаджиев.

— Он сказал, что сыт, — сокрушённо пожала плечами Кормилица.

— Тогда можно переходить к делу.

Магомед дождался, когда Серафима покинет их, и с видимым облегчением улыбнулся, показав совершенно не нужную золотую фиксу. Сахарный оскал горца привёл Володю в искреннее восхищение, и он на минуту забыл, что именно эти люди убили его сестру.

— Чего тебе нужно, браток?

— Виктор Викторович говорил, что вы можете это устроить, — изобразил страдающую невинность Скалкин. — Я понимаю, что поступаю подло, но иного выхода у меня нет. По закону решить накопившиеся проблемы невозможно.

— Валяй, — разрешил Гаджиев, нервно щёлкнув пальцами. — Но короче.

— Коротко об этом не расскажешь, но всё-таки я постараюсь. — Скалкин нервно проглотил комок, что выглядело вполне естественно. — Был у меня друг. Занимался бизнесом, неплохо зарабатывал. Двухкомнатную квартиру незадолго до гибели купил на Земском переулке, на Долгом озере. Полы тёплые, евростандарт и всё такое. Он в подробности не вдавался, но вскользь обронил, что взял деньги в долг у одного «челночного» бригадира. А тут, сами понимаете, семнадцатое августа. Деньги пропали, а «челнок» требует отдать их всего за месяц. Четыреста «тонн» баксов — не баран чихнул. «Бабки», говорит, не мои, а воровские, и с меня их требуют тоже. А когда ссужал, ни о чём таком не предупредил. Друган мой собрался новую квартиру продать, машину, попросить у знакомых. Проклинал себя за то, что в тот дурацкий проект ввязался. А тех, кто его на это дело подбил, будто бы корова слизала. Остался тет-а-тет с бандюками…

— И чего дальше было? — с интересом спросил Гаджиев, закуривая сигару.

Скалкин достал из кармана упаковку реланиума, бросил в рот две штуки и, не запивая, проглотил. Сделал он это не только потому, что так полагалось по сценарию. Нервы прямо-таки ныли от напряжения и требовали лекарства. Ведь ещё неизвестно, предупредил ли Потёмкин Гаджиева о том, что к нему пожалует подставной, и началась игра в тёмную.

Магомед вот так послушает-послушает, да и вызовет своих амбалов, которые приступят ко второму отделению концерта по заявкам трудящихся…