Ихтамнеты

Сава с делегацией только успели заскочить внутрь штаба, как послышался свист пролетающей мины и вслед за ним – оглушительный хлопок-разрыв в сквере, прилегающем к усадьбе со стороны окраины посёлка.

Витязь вышел навстречу. Поздоровался с каждым за руку, а когда увидел Чалого, обнял его по-братски. Тот, не узнав Витязя в «доспехах», несколько смутился, но когда замначштаба опустил балаклаву ниже подбородка, Чалый уже сам ответил крепким двойным рукопожатием.

– Не узнал, чёрт старый, – весело заговорил Витязь. – Рад видеть живым и невредимым.

– Не ожидал, честно скажу. Говорили, что где-то здесь, а уточнить времени пока не было. Значит, судьба такая – тебя тут встретить.

– А что с голосом? Ты же скрипишь как наждачная бумага.

– Просился у Близнеца ещё после элеватора в санчасть, но он посчитал, что я пропетлять хочу от боевых, и не пустил. Теперь только хуже стало, но на ногах стою, как видишь. Тут дело поважнее моего горла.

– А вы чё, мужики, гуляете под обстрелом? Чего не сидится?

Вперёд вышел Сава и начал почти по уставу:

– Разреши, командир, доложить обстановочку и свои соображения на предмет, как дальше жить при таком отношении. Мы тут целой делегацией к комбату.

– Так его нет пока. Может, позже подъедет.

– Вот и хорошо, что ты за него, – проявил активность Сеня Семёнов. – Мы тебе спокойно всё объясним, а ты уж нас поддержи при разговоре с ним.

Витязь толкнул дверь, указал рукой на вход, и все прошли следом за ним. Разместились по стульям и столам. Витязь разрешил курить.

Начал снова Савин:

– Больше месяца нас обстреливают по два раза в день.

– И нас обстреливают, – весело ответил Витя.

– Вы – за нашими спинами, а мы – на передке. Чуешь разницу?

– Есть немного, – так же весело продолжал отвечать заместитель начальника штаба.

– Они, пока нас не сокрушат, до вас не дойдут. Нам надо перестроить дежурства и укрепить оборону западной части. Она прямо на Харьков смотрит, и самая короткая дорога оттуда через нашу позицию. Ни один пост так не кошмарят, как нас, а от русских артиллеристов ни ответа, ни привета. Мы же прицеленные давно. Уверен: когда решат пойти, сначала минами забросают и с первого раза всех накроют. Некому будет оборонять, в том числе и ваши задницы.

Сергей говорил горячо и убедительно. Сидевшие по стульям и столам командиры отделений и Чалый одобрительно кивали, иногда поддакивая и вставляя короткие реплики: «точно», «абсолютно», «как пить дать», «к бабке не ходи».

Включился Астахов:

– Да чё вокруг да около, Серый? Говори суть и наше предложение. Тянешь тут кота за причиндалы, будто Витязь – дитё малое. Офицер же, небось?

Сава собрался с мыслями, взял в руки карандаш, нагло пододвинул к себе чистый листок бумаги, который лежал под рукой Витязя, и начал рисовать, поясняя каждую отметину и каждый штрих на предполагаемом «плане захвата Парижа», то есть на карте боевого расположения личного состава, а точнее, того, что от него осталось за последние недели.

К тому времени не только во взводе Савы, но и во всём батальоне было более пятнадцати процентов потерь без вступления в прямое столкновение. «Трёхсотых» больше, чем «двухсотых», но много тяжёлых. Если так будет продолжаться, то через неделю останется ещё меньше, а людей на ротацию пока никто не обещал, тем более что дошли слухи о приостановке мобилизации. Стреляют укропы всё точнее и кучнее. Будто играют в игру «прятки-жмурки», когда сначала нашим приходится прятаться от мин и снарядов, а потом самим же собирать своих жмуриков…

– Тут два пути к спасению, – продолжал горячо Савин, – или попросить русскую артиллерию «Градами» и «Ураганами» сжечь всю эту бля… кую компанию за окружной дорогой, или самим пойти на хитрость, дабы не попасть врасплох однажды ранним утром или тёмной ноченькой.

– Серёга, – Витязь положил доверительно руку на плечо Савы, – ты не понимаешь кое-чего.

– Поясни всем. Неглупые люди собрались.

– Нет у нас никакого взаимодействия с россиянами. Ни по арте, ни по танкам, ни по разведке. Всё там, – он указал пальцем в потолок, – решается уже месяц с лихуем.

– Так нам здесь что делать? Подыхать прикажешь?

– Не я, а тот же комбат, а ему – комполка, а тому – комкорпуса, и так далее, и так далее, и так далее, до самого хрен знает кого.

Чалый откашлялся скопившейся слизью и сплюнул в стоявшее в углу ведро. Закурил и предложил просто обсудить предложение, которое выработали в спорах и табачном дыму с командирами отделений.

Доложил суть Савин:

– С наступлением темноты предлагаем оставлять на постах не всю смену, а по два бойца, исключительно для ведения наблюдения и дозора. Можно менять чаще, чем через четыре часа. Остальные будут находиться на сто – сто пятьдесят метров позади, в новых укрытиях и дзотах, которые нужно начинать копать уже сегодня, после захода солнца.

Сава говорил, изображая карандашом дзоты, окопы и смешных человечков в виде четырёхлапых ёлочек с кругляшом на макушке вместо головы.