Икс-30 рвёт паутину

— Ничего странного, Динь, нет. Ну и хитрецы же эти вьетконговцы! Они перевозят оружие из своих военных баз в пункты связи в загородной зоне, а оттуда перебрасывают его в организации в городе. В этих низовых организациях состоят даже наши полицейские и жандармы. Я приказал выявить всех этих людей, которые, как говорится, жрут государственный рис, а поклоняются коммунистам. Нельзя их так оставлять. А что касается пунктов связи вьетконговцев в пригороде, то ряд из них мне известен, ибо… — Нго Динь Кан рассмеялся. — Ибо во многих организациях вьетконговцев есть наши люди. Скоро я начну с помощью армии операцию по очистке пригородной зоны. Как ваше мнение?

Подумав минуту, Фан Тхук Динь предложил:

— Уважаемый господин, можно было бы начать с района Кимлонг, а потом и дальше.

Нго Динь Кан сразу не ответил. Он задумался.

— Этот район, — сказал он наконец, — мы пока оставим в покое. Военная операция — это значит стрельба, убийства. Сеть наших организаций в этом районе работает хорошо, и если мы начнём там действовать, то могут быть ненужные потери. Необходимо время, чтобы они подготовились заранее.

— А какой район ВЫ решили очистить первым?

— Правобережье Ароматной реки. Начнём с района Лонгтхо…

— А левобережье?

— Потом. Срочной необходимости в этом нет. Двусмысленность ответов Нго Динь Кана отозвалась сполохом света в мозгу Фан Тхук Диня. Правобережье — это район, где живут преимущественно трудящиеся. А на левом берегу Кану удалось создать многие организации партии Труд и персонализм и разбросать там сеть своих тайных агентов. То Лоан тоже живёт в этом районе…

Когда они возвращались домой, было уже совсем поздно. Телохранитель Кана, угрюмо скрестив руки на груди, прогуливался но двору. Он всегда укладывался спать позже Нго Динь Кана и спал в маленькой комнатке в коридоре, ведущем к спальне Кана. Не проронив ни слова, он кивком головы попрощался с Фан Тхук Динем.

Машина Диня мчалась по улицам. Перед глазами мельтешили пятна света фонарей и тени, отбрасываемые кронами деревьев. Хюэ не знал ночной жизни, как Сайгон. У этого города был свой стиль. Семейная жизнь тут была чем-то священным. Пустынные улицы. Не видно ни одного такси. Встречались только военные машины. Проехал полицейский патруль. На тротуарах тоже лишь солдаты.

Вдруг Динь увидел женщину, которая бежала, крепко держа на руках ребёнка. Она бежала, шатаясь от усталости и страха. Вот она остановилась, быстро открыла личико ребёнка, прикрытое тонким платком, взглянула на него и вновь бросилась бежать. Динь подъехал ближе к тротуару и на ходу окликнул её:

— Вам нужно доставить ребёнка в больницу? Садитесь, я подвезу.

Женщина остановилась, посмотрела на машину и на Фан Тхук Диня, словно проверяя его. Он отметил, что она ещё молода, что ей, наверное, около тридцати, волосы собраны в пучок на затылке, лицо утончённой красоты, а глаза, хотя и горели беспокойством и испугом, светились умом и грустью. Динь вышел из машины и широко распахнул дверцу.

— Ребёнок, кажется, тяжело болен. Я знаю больницу. Я быстро отвезу вас, — предложил он. — Любая минута опоздания может стоить ребёнку жизни.

Почувствовав искренность и честность в словах Диня, женщина оставила свои сомнения и села в машину.

— Я благодарна вам… Большое спасибо.

— Что с ребёнком? — спросил Динь, когда машина тронулась.

— Вот уже два дня держится температура, — ответила она, прикрывая ножки ребёнка. — Думала, обычная простуда. Но у него начались судороги, и даже глазки стали вылезать из орбит, вот я и бросилась искать «Скорую помощь».

— Сколько ребёнку лет?

— Два с небольшим.

— Прошу меня извинить, но где ваш муж, почему он не вместе с вами, ведь одной ходить ночью опасно, вдруг что случится?

Женщина промолчала. Она была смущена. Фан Тхук Динь сразу почувствовал это смущение и не стал больше задавать вопросов. Однако, взяв себя в руки и успокоившись, женщина заговорила:

— Отец ребёнка работает, его нет по целым суткам, он редко бывает дома…

Ребёнок неожиданно заплакал и стал кричать. Для матери это было хуже всякой пытки, она побледнела и дрожащим голосом воскликнула:

— Что с тобой? Маленький мой…

Ребёнок продолжал громко плакать, он сбросил ножками покрывало, его сводили судороги. Лицо женщины побледнело от испуга, она заливалась слезами. Фан Тхук Динь, стиснув зубы, увеличил скорость.

Машина подъехала к больнице. Он сразу же бросился к дежурным. Представившись, попросил врачей срочно заняться ребёнком. Услышав, что он близок к Нго Динь Кану, персонал дежурного отделения тут же пришёл в движение. Медсестра выбежала встретить женщину с ребёнком. Вокруг малыша собрались люди в белых халатах. Это был симпатичный мальчик, но боль обезобразила его личико. Головка ребёнка, словно каменная, была запрокинута назад, губы пересохли, глаза сильно выпячены. Он кричал, и эти крики разрывали материнское сердце. Врачи расспросили о течение болезни. Они измерили температуру, осмотрели глаза, полость рта, прослушали сердце, составили историю болезни. Мать с болью смотрела на дитя и странно поглядывала на врачей, как бы безмолвно о чём-то их спрашивая.