Икс или игрек?

– Чему вы не поверили?

– Да тому слуху…

– Какому слуху? Я ничего не слышала.

– Что же, наверное, вам не хотели рассказывать. Я правда не знаю, кто этот слух распустил. По-моему, первым это сказал мистер Кайли. Конечно, он очень подозрительный человек, если вы меня понимаете.

Таппенс призвала на помощь все свое терпение.

– Расскажите, пожалуйста, – сказала она.

– Ну это было просто предположение, понимаете, что мистер Медоуз – шпион из этой ужасной «пятой колонны».

Таппенс, как могла, изобразила возмущенную миссис Бленкенсоп:

– Никогда не слышала более абсурдного предположения!

– Конечно. Не думаю, чтобы здесь была хоть крупица правды. Но ведь мистера Медоуза часто видели с тем немцем, и, помнится, он задавал много вопросов по поводу того химического процесса, который осуществляется на заводе, и потому люди думают, что эти двое могли быть заодно.

– А вам не кажется, миссис Перенья, что вина Карла сомнительна? – спросила Таппенс.

Лицо женщины на миг передернулось.

– Если б я могла в это поверить…

– Бедняжка Шейла, – ласково сказала Таппенс.

Глаза миссис Перенья сверкнули.

– Бедная девочка, ее сердце разбито. Ну почему все случилось именно так? Почему она не могла влюбиться в кого-нибудь другого?

Таппенс покачала головой:

– Так не бывает.

– Вы правы. – Хозяйка говорила низким, горестным голосом. – Бывает горе и печаль, прах и пепел. Все случается так, чтобы сердце твое разорвалось на куски… Я устала от жестокости, от несправедливости этого мира. Я бы разрушила его до основания, чтобы потом начать с нуля, без этих правил, законов и угнетения одной нации другой. Я бы…

Ее речь прервало покашливание. Глубокое, гортанное. В дверях стояла миссис О’Рурк, и ее телеса полностью перекрывали дверной проем.

– Я не помешала вам? – спросила она.

Все следы душевной вспышки миссис Перенья исчезли с ее лица, словно их губкой стерли, и осталось только кроткое усталое лицо хозяйки гостиницы, постояльцы которой причиняют ей одни хлопоты.

– Нет, миссис О’Рурк, – сказала она. – Мы просто разговаривали о том, что могло случиться с мистером Медоузом. Странно, что полиция не нашла ни следа.

– Ах, эта полиция! – с откровенным презрением сказала миссис О’Рурк. – Какой от них толк? Да никакого! Только и могут штрафовать мотоциклистов да преследовать бедных собачников, у которых нет лицензии на содержание животного.

– И какова же ваша теория, миссис О’Рурк? – спросила Таппенс.

– А вы слушали молву, что ходит в округе?

– Насчет того, что он фашистский резидент? Да, – холодно ответила Таппенс.

– Это может оказаться правдой, – задумчиво сказала миссис О’Рурк. – В нем для меня с самого начала было нечто интригующее. Я следила за ним, понимаете ли, – она улыбнулась напрямую Таппенс, и как во всех улыбках миссис О’Рурк, в ней было нечто пугающее – этакая улыбка великанши-людоедки. – Он не похож на человека, который ушел на покой и не знает, куда себя девать. По мне, так он приехал сюда с какой-то целью.

– А когда полиция взяла его след, он исчез, так? – воинственно спросила Таппенс.

– Может, и так, – сказала миссис О’Рурк. – А вы как думаете, миссис Перенья?

– Не знаю, – вздохнула та. – Ужасно досадно, что так случилось. Столько толков…

– Ах, от толков нет вреда. У тех бездельников, что прогуливаются по террасе, теперь есть пища для догадок и предположений. В конце концов до них дойдет, что этот спокойный безобидный человек собирается разнести всех нас в клочья бомбой, пока мы спим.

– Вы не сказали им о своих предположениях? – спросила Таппенс.

Миссис О’Рурк медленно расплылась в своей кровожадной улыбке.

– Я думаю, что этот человек сейчас в безопасности… в полной безопасности…

«Она могла бы сказать так, если б знала… но он не там, где она думает!» – подумала Таппенс.

Она пошла к себе собираться. Из спальни супругов Кайли вылетела с хитрой улыбкой Бетти Спрот, веселая, как бесенок.

– Что ты натворила, озорница? – строго спросила Таппенс.

– Гуси-гуси, га-га-га! – прогукала Бетти.

– «Так летите, как хотите!» – нараспев проговорила Таппенс. – Наверх! – Она подхватила Бетти и подняла высоко над головой. Затем поставила ее на пол…

В эту минуту появилась миссис Спрот, и Бетти повели одеваться на прогулку.

– Пьятки? – с надеждой сказала Бетти. – Пьятки?

– Можешь поиграть в прятки прямо сейчас, – сказала миссис Спрот.

Таппенс пошла к себе и надела шляпку (это такое неудобство – Таппенс Бересфорд никогда не носила шляпок, но Патрисия Бленкенсоп обязательно надела бы шляпку, считала Таппенс).

Она заметила, что кто-то переложил шляпы у нее в шкафу. Кто-то обыскивал ее комнату? Ладно, пускай шарят. Они не найдут ничего, что бросило бы тень подозрения на безобидную миссис Бленкенсоп.

Таппенс нарочно оставила письмо Полы Пенс на туалетном столике, спустилась вниз и вышла из дома.

Она вышла из ворот в десять часов. Времени было полно. Таппенс посмотрела на небо и по ходу дела наступила в некую темную лужицу у ворот, сделав вид, что не заметила.

Ее сердце бешено колотилось в груди. Удача, удача, им все удастся!

II