Иль Мактуб. Судьба Эмира

- И не захочешь? Все равно отпущу. Просто дай нам шанс. Год. Сможешь? Триста шестьдесят пять дней. Если за это время ты не вспомнишь и не полюбишь меня – я сам отвезу тебя куда скажешь. Согласна?

Я кивнула, и в этот момент в душе моей что-то дрогнуло. Возможно, он был прав. Возможно, мне нужно было перестать бежать и попытаться понять, что скрывается за этими снами и призраками прошлого. Ахмад помог мне подняться. Хайдар встал рядом, его глаза больше не были угрожающими. Мы вместе направились обратно в дом, и я чувствовала, как с каждым шагом что-то меняется внутри меня. Возможно, это был не конец, а лишь начало моего пути. Начало к разгадке самой себя.

Тишина была почти оглушающей. Казалось, что само пространство затаило дыхание, ожидая, что произойдёт дальше. Я хотела задать Ахмаду столько вопросов, но в горле стоял ком, мешающий говорить. Мы прошли в гостиную, и он предложил мне сесть. Его движения были плавными и уверенными, но я заметила в его взгляде тень тревоги, что-то, что он пытался скрыть. Сегодня его шрамы не казались мне такими убийственно зловещими.

— Ты должна всё вспомнить, — сказал он, наконец нарушив молчание. — Это единственный способ вернуть себя.

Я сжала ладони так сильно, что ногти впились в кожу. Что-то глубоко внутри меня шептало, что Ахмад не говорит мне всей правды. Но я не знала, могу ли доверять своему инстинкту, или он просто отравлен страхом и замешательством.

— Я ничего не помню, — начала я, чувствуя, как горло сдавливает паника. — Всё кажется таким чужим. Эти дети...

Ахмад кивнул, его взгляд стал мягче, как будто он понимал моё замешательство.

— Это наши дети, Вика, — его голос был тихим, почти умоляющим. — Они здесь, в этом доме. Они ждут тебя.

Мои глаза расширились от шока. Дети? Как я могу принять их? Ахмад говорил правду или это просто очередная попытка удержать меня здесь? Внутри меня росло ощущение, что я схожу с ума. Я пыталась вспомнить, хотя бы что-то, но в голове было пусто, как в бездонном колодце.

— Я не верю тебе, — сказала я, отстраняясь. — Почему я их не помню? Почему я не помню, как они родились, как я их держала на руках?

Ахмад опустил взгляд, словно борясь с тем, что должен сказать дальше. Он сделал шаг к окну, глядя в темноту за стеклом, словно там мог найти ответы, которые я так отчаянно искала.

— Ты потеряла память, — сказал он тихо, не оборачиваясь. — Тебя похитили. Торговцы людьми. Они решили продать тебя, как рабыню для секса. Ты была на корабле, когда мы тебя нашли. Ты была без сознания, Вика. В коме. Ты не помнила ничего, когда очнулась. Пулевое ранение в голову…Твои прекрасные волосы остригли. Месяцами врачи боролись за твою жизнь.

Эти слова пронзили меня холодными лезвиями, впились мне в кожу, проникая внутрь и растекаясь осколками по венам. Обрывки воспоминаний начали всплывать на поверхность — холодная палуба корабля, запах солёной воды, голоса людей, говорящих на чужом языке. Мои руки затряслись, и я почувствовала, как ноги подкашиваются. Неужели это правда? Неужели я побывала в этом кошмаре и забыла обо всём?

— Но почему... — прошептала я, чувствуя, как голова кружится. — Почему я ничего не помню о детях? Если они мои, почему они не вызывают во мне никаких чувств?

Ахмад повернулся ко мне, его лицо было полно боли и какой-то безысходности.

— Я не знаю, почему твоя память выбрала стереть их, — сказал он. — Может быть, так было легче пережить ужас. Когда ты очнулась, ты не узнавала даже себя в зеркале. Но время прошло, и мы начали новый путь. Я женился на тебе снова пока ты была без сознания иначе я не мог опекать тебя и заботиться о тебе, чтобы ты могла вернуться в нашу жизнь, чтобы дети не потеряли мать.

Эти слова эхом отдавались в моей голове. "Я женился на тебе снова". Значит, у меня не было выбора. Я была как кукла, которой управляют, которая не знает, кто она на самом деле.

— Я не уверена, что готова всё это принять, — сказала я, пытаясь не заплакать. — Мне нужно время.

Ахмад подошёл ближе, опустившись на корточки передо мной. Его глаза блестели в полумраке, наполненные отчаянием и надеждой.

— Я понимаю, — его голос дрожал, но он старался говорить уверенно. — Я не могу заставить тебя вспомнить или полюбить их снова. Но прошу, дай им шанс. Дай себе шанс. Они маленькие и не понимают, почему их мама больше не хочет их видеть. Но они верят, что ты вернёшься.

В этот момент дверь в гостиную тихо открылась, и я увидела двух маленьких мальчиков. Они стояли, держась за руки, их глаза были полны тревоги и ожидания. Старший мальчик, которому было около четырёх лет, смотрел на меня с такой невинной надеждой, что моё сердце сжалось. Рядом с ним стоял младший, около двух с половиной лет, сжимая игрушку в руках, как будто она могла защитить его от всего мира.

Я не могла отвести взгляд от их лиц. В них было что-то знакомое, что-то неуловимое, но я не могла понять, что именно. В их глазах была надежда, а в моём сердце — страх.

— Это они? — прошептала я, чувствуя, как голос предательски дрожит.

Ахмад кивнул, и я увидела, как его глаза наполнились слезами.