Иль Мактуб. Судьба Эмира

— Садись рядом, дорогая, — сказал он тихо, но так, чтобы все слышали. Этот тон... Как будто у нас всё хорошо, как будто я в его жизни не просто случайная женщина, случайная пленница, а что-то значительное. Как будто я действительно его жена. Я села, чувствуя, как шёлк платья касается кожи, как его взгляд прожигает меня насквозь, как будто видит всё: мои мысли, мои страхи, мою растерянность. Напрасно я вчера растаяла…Этот человек непредсказуем, очень властен и скорей всего опасен. Ахмад продолжал говорить с гостями, и его голос лился, как мед, тягучий, сладкий, но я едва слушала. Меня словно накрыло волной, и я не могла вынырнуть. Вика, сосредоточься. Тебе нужно что-то вспомнить. Ты не можешь вот так просто сидеть и ждать. Мне нужно было выяснить, что происходит, но в голове была пустота, звенящая и болезненная, как будто кто-то вычистил из нее все мысли и заменил их эхом.

Чай, что поднесли мне юркие официантки, пах мятой и ещё чем-то сладким, и этот аромат немного привёл меня в чувство. Я подняла взгляд на гостей — мужчины, женщины, их лица были спокойными, слишком спокойными, как у тех, кто привык скрывать свои истинные эмоции. Их глаза скользили по мне, изучающие, оценивающие. Вдруг я осознала, что они ждут, когда я заговорю. Но что сказать? Я даже не знаю, кто они.

— Моя жена недавно вернулась из поездки и всё ещё мыслями заграницей, где она занималась благотворительностью, — вдруг произнёс Ахмад, наклоняясь ко мне. — Она помогает обездоленным детям в Африке.

Я едва удержалась от того, чтобы не фыркнуть. Как удобно он говорит за меня, как удобно он представляет всё так, будто заботится. Но в его словах сквозила какая-то угроза, и я не знала, что это значило. Скорее всего давление на меня, чтоб я поддержала его рассказ.

- Какая благородная миссия! – сказала одна из женщин и улыбнулась мне. Ее лицо было приятным, с мягкими чертами, вздернутыми к вискам миндалевидными глазами. Сиреневый наряд подчеркивал смуглость ее кожи. На вид ей около тридцати лет.

— Как приятно видеть такую красивую женщину рядом с тобой, Ахмад, — сказала одна из двух других женщин, её голос был мягким, обволакивающим, но в её глазах промелькнуло что-то острое, как лезвие ножа. — Вы так подходите друг другу.

Ахмад улыбнулся, но в этой улыбке я увидела что-то опасное, почти звериное.

— Я всегда выбираю только самое лучшее, — ответил он, глядя прямо на меня.

Эти слова резанули, как по живому. Как будто я была очередной вещью в его коллекции. Я вспомнила обрывки разговоров, шепот женщин, которые помогали мне одеться и вчера и сегодня, о том, какой он опасный человек, как с ним нельзя шутить, нельзя перечить. Что-то внутри меня затрепетало — это был страх, но не только. Это было что-то большее, глубже, как будто моя душа пыталась пробиться через этот туман, этот морок, чтобы найти ответы. Но так и не находила.

Ахмад продолжал улыбаться своим гостям, он казался спокойным, даже довольным, но его пальцы всё ещё крепко держали мой локоть, и я чувствовала, как они сжимались, будто невидимые кандалы, как будто он боялся, что я убегу. Но куда мне было бежать? За пределами этого дома меня ждал ещё больший ужас, чем здесь. Почему-то мне так казалось. Хотя, я могла и ошибаться.

- Твоя жена мусульманка, Ахмад? – спросила все та же женщина с острым взглядом. Кажется ее звали Нура. На вид она чуть старше сорока. Черты лица грубые, четкие черные брови, пронзительный взгляд.

- Да, моя жена приняла ислам.

- Тогда почему ты называешь ее именем неверных?

- Мне оно нравится. Этого достаточно, чтобы ее звали именно так. Да, у нее есть другое имя, но я хочу называть свою жену именно так. И кто может мне запретить делать это?

Сказано было с вызовом. Нура усмехнулась и предпочла замолчать.

В какой-то момент Ахмад наклонился ближе ко мне, его губы почти касались моего уха, и я почувствовала, как моё сердце сжалось от его близости.

— Ты должна играть свою роль, — прошептал он так тихо, что его слова могли услышать только мы двое. — Соберись. Ты не можешь меня подвести. Мы уже говорили об этом.

Его голос был тихим, почти ласковым, но я чувствовала стальную нить угрозы, словно протянутую между его словами, как в тонкое ушко, больно колющейся иглы. Моё сердце билось в груди как сумасшедшее, и я пыталась не выдать свою панику, пыталась оставаться спокойной.

— Я не знаю, что ты от меня хочешь, — прошептала я в ответ, пытаясь сохранять самообладание. — Я не знаю, что мне делать.

Ахмад откинулся назад, его взгляд был всё ещё прикован ко мне, но теперь в нём была какая-то новая, странная мягкость.

— Просто будь собой, Вика, — сказал он громко, так что его услышали все. — Это всё, что от тебя требуется.

Эти слова звучали так просто, но мне они казались невозможными. Как я могу быть собой, когда даже не помню, как оказалась здесь? Когда не понимаю, что здесь происходит?