Иль Мактуб. Судьба Эмира

— Я не могу вернуть их, Вика, — сказал я тихо, чувствуя, как мои собственные слова режут меня изнутри. — И это правда. Я совершил ужасные ошибки, которые не смогу исправить. Но ты должна услышать все… с самого начала и до конца.

Она замолчала на мгновение, её взгляд пронзал меня, как холодный замороженный кинжал, подернутый инеем.

— Говори, — произнесла она, и я знал, что это был её последний шаг. Она открыла для меня дверь, но за этой дверью была лишь боль.

Я глубоко вздохнул, собирая себя по осколкам. Мне было тяжело говорить. Но я должен был.

— Всё началось намного раньше, чем ты можешь себе представить. Всё началось с моей семьи. С моего отца.

Вика молчала, но её глаза не отрывались от меня. Я видел, как она судорожно сжимала руки, как её тело напрягалось с каждым моим словом.

— Он…любил женщин. Много женщин. У нас не принято мужчинам себе отказывать. Одна из его любовниц забеременела. Но отец не признал ее ребенка. Я не знаю, что с ним стало…точнее не знал. До недавнего времени. Пока не понял, что Амир – это Джамаль ибн Бей аль Назари. Мой сводный брат.

При упоминании имени Джамаля, Вика вздрогнула, и я понял, что эта история касается её намного больше, чем она могла себе представить. Мои слова тонули в тишине комнаты. Вика всё ещё молчала, но я чувствовал, что она слушает. Я продолжил.

— Джамаль вырос на улице, без поддержки, без семьи. По крайней мере так я думаю. Он выжил только потому, что у него было одно желание — вернуться и отомстить за всё, что с ним сделали. Он вернулся, чтобы разрушить всё, что я построил. Чтобы отнять у меня всё, что мне было дорого. И он начал с тебя.

Вика сжала губы, её глаза блеснули, и я знал, что каждое моё слово режет её так же, как и меня. Но это была правда, которую она должна была знать.

— Я не оправдываю себя. Я виновен в том, что произошло с твоей семьёй. Я сделал выбор, который привёл к гибели твоей сестры. Но Джамаль был тем, кто манипулировал нами. Он заставил тебя видеть меня монстром, он хотел, чтобы ты ненавидела меня так же, как он ненавидел меня всю свою жизнь.

Она сжала губы, её плечи дрожали. Но она не прерывала меня.

— И всё это время за ним стояла Самида, — мои слова замерли в тишине. Я видел, как её лицо побледнело. — Она не мертва. Она выжила после того, как я отправил её в пустыню. И теперь она вернулась вместе с Джамалем, чтобы разрушить нас.

— Самида… — прошептала Вика, её голос сорвался на шёпот. — Она жива?

Я кивнул, чувствуя, как мои пальцы снова начинают дрожать от гнева. Это был не тот гнев, который я испытывал к врагу. Это был гнев на самого себя. На то, что я не смог уберечь её, не смог предотвратить всё это.

— Она вернулась. И она будет идти до конца, пока не уничтожит всё. Нас. Наших детей. Она ненавидит нас обоих, — мои слова застряли в горле, но я продолжил. — Я был ослеплён. Я не видел, как она плела свои интриги за моей спиной. И теперь мы оба стоим на краю бездны.

Вика закрыла глаза, её слёзы снова потекли по щекам, но она не отворачивалась от меня.

— Почему ты говоришь мне это сейчас? — её голос был полон боли, и я понял, что она уже не в силах сдерживать этот разрыв между нами.

— Потому что я больше не могу молчать, — сказал я тихо, чувствуя, как слова с трудом выходят из моих губ. — Потому что я больше не хочу терять тебя.

Она замерла, её глаза смотрели на меня с таким разочарованием, что это было хуже любого удара.

— Ты уже потерял меня, Ахмад, — прошептала она, и эти слова пронзили меня насквозь. — Ты потерял меня, когда решил, что можешь распоряжаться жизнями других. Когда решил, что можешь контролировать всё.

Моё сердце сжалось от её слов, но я знал, что заслужил это. Пусть говорит, пусть бьет… я хочу этих ударов. Я давно жаждал боли, чтобы понять, что я все еще жив.

— Возможно, — ответил я тихо. — Но я не могу позволить им уничтожить тебя и наших детей. Я больше не хочу жить в этом мире лжи и ненависти. Я не хочу, чтобы ты была той, кто страдает из-за моих ошибок.

Вика сжала руки, её глаза снова наполнились слезами.

— Что теперь, Ахмад? — её голос был полон отчаяния. — Что будет с нами? С нашими детьми?

Я подошёл ближе, чувствуя, как моё сердце бьётся быстрее от близости к ней.

— Теперь мы должны вместе противостоять этой тьме, Вика. Вместе. Потому что если мы не будем держаться друг за друга, они уничтожат нас.

Она посмотрела на меня, её глаза блестели от слёз, но в них всё ещё горел огонь. Этот огонь был её силой. Тем, что всегда делало её особенной для меня. Я не мог больше молчать. Я не мог позволить этой ненависти разъесть нас до конца.

— Я больше не буду врать тебе, Вика, — сказал я, чувствуя, как моё сердце колотится в груди. — Я готов отдать всё, чтобы защитить тебя и наших детей.

Она замерла, её дыхание стало прерывистым. Она смотрела на меня, и я видел, как в её глазах борются чувства — ненависть, страх, боль. Я знал, что каждый мой шаг, каждое моё слово могло быть последним. Она могла отвернуться от меня навсегда. Но я не мог больше жить во лжи. Не мог больше скрывать от неё всю правду.