Илья Муромец

Далее она отделяет отношение к гостю богатырей от отношения бояр. Именно «бояра-дворяна» пытаются вытолкать Залешанина с пиру. Богатыри же «сидят да усмехаются», переглядываясь между собой, очевидно, узнав Илью Муромца и ожидая посрамления бояр.

Таким образом, сюжет «Никита Залешанин» получил в ряде вариантов очень острую разработку темы столкновения Ильи Муромца с князем Владимиром на пиру.

Прозвище «Залешанин» не раз встречается в былинах в применении к богатырям-крестьянам. См., например, «мужики Залешана» у Кирши Данилова (стр. 53, 245).

31. Илья Муромец в ссоре со Владимиром. Печатается по тексту сборника Гильфердинга (II, № 76). Записано 8 июля 1871 года в деревне Кижи Петрозаводского уезда от Трофима Григорьевича Рябинина.

Представляет иную, чем № 30, версию ссоры — буйство в Киеве оскорбленного князем Владимиром богатыря. Одна из наиболее острых в социальном отношении былин.

Публикуемый вариант отличается мастерским изображением действующих лиц: взбунтовавшегося богатыря, отстреливающего золоченые кресты и маковки с церквей и угощающего «голей кабацких», и перепуганного князя. Тонкими штрихами рисуется состояние князя: надо обязательно примириться с Ильей, позвать его на пир, но самому идти «не хочется», послать же княгиню Апраксию — «то не к лицу идет». Поручив это дело Добрыне, князь Владимир в беспокойстве ходит по горнице и посматривает в окошко, идет или не идет Илья Муромец. Выразительно также изображено, как «обхаживают» князь и княгиня приведенного Добрыней Илью Муромца.

Былина Т. Г. Рябинина была усвоена его потомками — Иваном Трофимовичем Рябининым, в записи от которого, к сожалению, она до нас не дошла, и пасынком Ивана Трофимовича — И. Г. Рябининым-Андреевым, сохранившим редакцию деда без изменений (Былины Ивана Герасимовича Рябинина-Андреева. Петрозаводск, 1948, № 2).

Былина исполнялась на напев № 1.

32. Илья в ссоре с Владимиром. Печатается по тексту сборника Гильфердинга (I, № 47). Записано 26 июля 1871 года от Никифора Прохорова из деревни Бураковой Пудожского уезда.

Обработка того же сюжета, что и предыдущий текст № 18, близка к его редакции, но заключает и некоторые своеобразные детали. Ярко дан образ взбунтовавшегося богатыря. Еще больше, чем в тексте Т. Г. Рябинина, подчеркнута дружба Ильи Муромца с голями. Илья не просто предлагает голям собрать отстреленные им золоченые маковки и пропить их в кабаке, но зовет голытьбу угощаться вместе с ним («Да станем-то пить да заодно́ со мной»); благодарные голи называют Илью своим батюшкой, своим отцом. Более подробно разработан образ «дипломата» Добрыни. Острее дан конец: хотя Илья Муромец и приходит к князю Владимиру на пир, но подчеркивает «вину великую» князя перед ним, Ильей, который мог бы в гневе даже убить князя с княгиней.

Былина Никифора Прохорова была впервые записана от него в 1860-е годы П. Н. Рыбниковым (Рыбников, II, № 113). Общее построение и все основные эпизоды те же, что и в записи А. Ф. Гильфердинга, но содержание передано более сжато (короче на 67 стихов).

33. Про Илью и голи кабацкие. Печатается по тексту № 4 сборника былин Ф. А. Конашкова, 78 лет. Записано Е. П. Родиной в 1938 году. Впервые эта былина была записана от Ф. А. Конашкова 12 июля 1928 года в деревне Семеново Пудожского района Б. М. Соколовым, В. И. Чичеровым, В. И. Яковлевой (Соколов — Чичеров, № 78).

Текст Ф. А. Конашкова, примыкая по сюжетной схеме к вариантам Т. Г. Рябинина и Н. Прохорова, иначе разрабатывает эпизод угощения голей: Илья Муромец не идет с ними в кабак, а устраивает свой «почесной» пир, выбрав для него «что не лучшее место, самолучшее», возле самых теремов князя Владимира. Колоритно развернута картина этого пира голытьбы, с песнями, от которых «не днем-то, не ночью да ути́ха нет». Как и предыдущие тексты №№ 31, 32, былина заканчивается примирением Ильи Муромца с князем: Добрыне удается уговорить его идти на пир к князю.

В варианте 1928 года конец имеет несколько иной оттенок: Илья, уходя с Добрыней, говорит голям, что он больше не будет прибавлять им маковок, и голи тогда собирают и делят все сбитые маковки, «что лежало-то по городу».

Былина о пире Ильи Муромца с голытьбой была одной из любимых в эпическом репертуаре Ф. А. Конашкова, с ней он неоднократно выступал. По художественным образам она очень своеобразна: маковки теремов не только золоченые, но и «шелко́вые», они «подвешены» на теремах; отстреленные Ильей Муромцем, эти маковки скатываются на землю, «как ведь мелкии воробушки»; голи носят их «в лавоцьки торговыи» и оттуда «таскали напитоцьки спиртовыи».