Илья Муромец

Город Себеж, о котором идет речь в тексте, — псковский пригород, исконно русский город, в XVI—XVII веках неоднократно подвергавшийся набегам польских и литовских интервентов (см.: Вс. Миллер. Очерки, I, стр. 395—397). В устной традиции XIX века встречаются названия освобожденного Ильей Муромцем города, созвучные Себежу: Бе́жегов, Бе́кешев и др.

Села Кутузовы, упоминаемые в «себежских» вариантах, очевидно, тоже связаны с преданиями псковщины, поскольку с нею издавна связан был род Кутузовых (см.: Труды ОДРЛ, VI, М. — Л., 1948, стр. 358).

«Сибирский» царь вместо «себежский» или «сибежский» — замена, обычная для всех «себежских» вариантов.

Опубликованные тексты, относящиеся к той же редакции:

1) Тихонравов — Миллер, стр. 1—4 (ГПБ, Q. XVII, 194), вторая половина XVIII века.

2) Там же, стр. 4—7. Из собрания И. Е. Забелина, № 71 (Библ. Ленина, 5914), вторая половина XVIII века. Основные отличия: отсутствуют предложение царя себежского остаться в Себеже и эпизод недоверия.

3) Там же, стр. 10—11. Из сборника Н. С. Тихонравова, № 222, вторая четверть XVIII века. Рукопись утрачена. Обрывается на вопросе Ильи Муромца о казне Соловья-разбойника.

4) «Этнография», 1927, № 2, стр. 115—117. Из собрания Е. В. Барсова, № 210 (ГИМ, 1592), 60—70-е годы XVIII века. Те же отличия, что и в тексте из собрания Забелина, № 71.

5) Труды ОДРЛ, VI, стр. 366—370. Из собрания Н. П. Лихачева, № 287 (Инст. ист.), вторая половина XVIII века. Отдельные эпизоды более детализированы: бой с иноземными царевичами (эпический образ боя: «Не столько Илья Муромец бьет, сколько его доброй конь топчет»; царевичи бегут к морской пристани, Илья настигает их); встреча Ильи Муромца после боя с «сибирским» (т. е. себежским) царем; приезд Ильи Муромца ко двору князя Владимира (деталь, постоянно встречающаяся в изустных вариантах: Илья привязывает коня к серебряному кольцу).

6) Русский фольклор, II, стр. 304—307. 2 текста из собрания А. А. Титова, №№ 2776 и 1994 (ГПБ), XVIII век. Текст I — отрывок конца.

61. Повесть о сильнем могучем богатыри Илье Муромце и о Соловье-разбойнике. Печатается по публикации М. Протопопова в «Живой старине» (1894, вып. I, стр. 80—82). Из рукописного сборника, найденного М. Протопоповым в 1893 году в деревне Верхние Валдушки Архангельской губ. Рукопись 1748 года. Текст перепечатан у Миллера (стр. 285—288). Местонахождение рукописи неизвестно.

«Повесть» в основной своей части примыкает к «себежской» группе вариантов, но отличается чертами, придающими тексту особый интерес. В него включен эпизод исцеления Ильи-сидня двумя прохожими старичками; говорится о крестьянском происхождении Ильи Муромца; кроме «града Мурома» упоминается как родина богатыря село Карачаево и сельцо Каптяево; рассказывается о выборе исцелившимся Ильей Муромцем коня и оружия. Некоторые отличия от редакции, представленной текстом № 60, имеет эпизод освобождения Себежа: царевичей Илья Муромец не берет в плен, они бегут с остатками разбитого войска на кораблях за море, царь Себежа не фигурирует, Илью Муромца встречает с почестями народ. Особой чертой отмечен эпизод победы Ильи над Соловьем-разбойником: они бьются на поединке — мотив, необычный для устной традиции (имеется в записи только от одного сказителя, см.: Гильфердинг, II, № 120; Тихонравов — Миллер, № 7) и, возможно, навеянный лубочной картинкой XVIII века, на которой Илья Муромец и Соловей-разбойник изображены на конях (см.: Ровинский, V, стр. 107).

В рассказе о подвиге Ильи Муромца встречаются характерные былинные выражения и явные следы стихотворного ритма, например: «...напущается на рать силу великую, / сколько бьет, а вдвое конем топчет, / куда он не поедеть — улицы, / куда не поворотится — слободы...».

Или: «Богатырское сердце неуимчиво, / и поворачивает своим добрым конем / прямо на грязи черные, / на реку Смородину, / на мосты калиновы». См. еще изображение скачки Ильи Муромца и приезда его в Киев.

Но самое начало текста — рассказ об исцелении — отличается совершенно прозаическим складом и чисто книжными оборотами речи и книжной лексикой: «вельма у бога в милости по убогим и странным приниматель», «вельми были печальны», «яко бы по молитве родителей его они даровали ему ноги», «наутре воста пошли ко святой литоргии» и т. п.

Это отличие начальной части текста от дальнейшего повествования подтверждает мысль о более позднем возникновении в устной традиции сюжета об исцелении Ильи Муромца и первоначально не в форме былины, а в форме легенды, причем некоторые ее пересказы получали житийный отпечаток.

В списке, по сообщению М. Протопопова, многие слова и буквы стерлись. Часть из них в публикации восстановлена (заключены нами в прямые скобки), некоторые восстановить не удалось, и они отмечены в публикации М. Протопопова отточием с примерным числом точек соответственно стертым местам.