Илья Муромец и Сила небесная

Наверное, Бурушка тоже недолюбливал лис: едва дождавшись команды, он бросился в погоню. Скок! – и они поравнялись с лисовином. Тот попытался отпрыгнуть в сторону, но Илья, свесившись с седла уцепил его за рыжий хвост. Лисовин смешно задрыгал в воздухе ногами, а потом жалобно тявкнул и испустил дух, наверное, со страху. Теперь он висел вниз головой, вытянув лапы, и кроме жалости никаких чувств не вызывал. Илья расстроился. Живность он любил и никогда не обижал без надобности даже мелких гадов, вроде мух и комаров. Ведь что ни говори, а они тоже Божьи твари и тоже жить хотят…

Чоботок спешился и аккуратно положил зверя на траву. Потом достал меч, чтобы вырыть могилку. Но не успел он воткнуть клинок в землю, как лисовин ожил и бросился наутёк. Илья облегчённо улыбнулся, а Бурушка зашёлся весёлым ржанием. Плутоват оказался старый лис, обвёл добра молодца вокруг пальца.

«Хорошо, что это не басурман был, – мысленно успокоил себя Илья. – Но впредь надо ухо востро держать, чтобы ворожей хитростью не быть обманутым».

* * *

– Теперь знаем, что ты не токмо ратник умелый, но и конник справный, – сказал Илье высокий старик, когда они вернулись. – Куда своё умение направить, сам поймёшь. А ежели не поймёшь, тогда – беда, потому как враз силу потеряешь… Снимай крест!

– Не сниму! – не раздумывая воскликнул Илья, одной рукой прикрывая грудь, а другой с лязгом выхватывая меч из ножен.

Свой нательный крестик он не снимал, даже когда батя парил его в бане. А уж, чтоб по чужому приказу с крестом расстаться, об том и речи не могло быть!

– Э-э-э… Да ты, видать, забыл, что сначала думать надо, а потом делать, – протянул высокий. – Чуть не порубил меня зазря. Вот ежели б тебе такое ворог сказал, тогда б и за меч стоило хвататься. А я кто? Я калика перехожий. Кваску попил и отблагодарить тебя возжелал. Вот, держи…

С этими словами старик расстегнул ворот и снял с себя внушительный медный крест, весом никак не меньше двух гривен, или почти килограмм по-нашему. Когда Илья понял, в чём суть, то зело покраснел за свою несдержанность. Чтобы замять неловкость, он быстро сдёрнул с шеи лёгкий деревянный крестик и протянул старцу.

– Вот и добре. А то сразу в кулаки… Крест любой хорош, что золотой, что оловянный, ежели его с верой носишь. Одначе мой для буйной рати лучше подходит, чем для тихих странствий, да и тяжеловат он для моих-то годков… Ну, пошли, братья, с Богом.

– Погодите, – крикнул Илья и, сбегав в избу, вынес щепоть соли в тряпочке, три больших ломтя серого хлеба и крынку молока с лягушкой для холоду.

Странники отказываться не стали. Спрятав гостинцы в заплечные мешки и взяв в руки дорожные палки с кислым названием «клюка», они вышли за ворота и отправились навстречу своим нескончаемым странствиям.

* * *

Илья провожал калик взглядом, пока кто-то не тронул его за плечо. Он обернулся и увидел морду Бурушки. Морда была печальной. Илья сразу понял, что конь хочет есть. Ещё бы, после такой скачки любой проголодается. Пришлось опять сбегать домой и скормить Бурушке большую житную краюху, присыпанную солью. В мгновение ока богатырский конь проглотил угощение и стал ещё печальнее.

– На тебя не напасёшься, – пробурчал Илья но, вспомнив, что кони умеют пастись самостоятельно, примирительно сказал. – Ладно, поедем на луг родительский: там мурава такая сладкая, что у нашей Пеструхи пузо по земле волочится.

– О-го-го! – заржал конь, и его печаль моментально испарилась.

РОДИТЕЛЬСКОЕ БЛАГОСЛОВЕНИЕ

Заперев ворота, Илья вскочил в седло, но тут же слез обратно. Конечно, Бурушка был хорош, но собственные ноги были лучше. И о них надо было позаботиться. Во-первых, обуть, во-вторых, дать вволю нагуляться. Илья привязал коня к забору и побежал к Улыбе, который тачал кожаные чоботки для всего села.

Взрослых дома не было, поэтому его встретил восьмилетний Метелица – рассудительный малый, помогавший папане сбывать готовый товар. Сегодня он был за старшого и, пользуясь случаем, щедро раздавал младшим братьям и сёстрам звонкие подзатыльники.

– Хорош баловать, а то отцу скажу. Он шутить не любит: выдерет, как сидорову козу, – одёрнул рьяного воспитателя Илья.

– Ой, дядя Илья! Сами пришли… ногами… – не поверил глазам Метелица.

– … и притом не какими попадя, а своими собственными. И теперь ноги сапог просят: не век же им босиком жить!

– Если папаше не расскажете, как я этих лупил, – кивая на мелюзгу, повёл торг Метелица, – вмиг чоботки притарабаню!

– На первый случай не скажу, но коли ещё увижу, что малых сих обижаешь, саморучно накормлю берёзовой кашей! Ну, давай, кажи товар лицом!

Метелица бросил намётанный взгляд на босые ступни покупателя и вынес из повети – сарая у ворот – три самых больших пары, которые, если честно, из-за неходовых размеров изрядно залежались, покрывшись ржой и пылью. Но на удивление они тоже оказались тесны. Незадачливый торговец почесал затылок и сказал: