Илья Муромец. Святой богатырь

Выезжат стары казак на поле на чистое,
Он на то жа на раздольице на широкое;
Он завидел молодца во чистом поли.
Заревел-то стары казак по-звериному,
Засвистел-то стары казак по-соловьиному,
А зашипел-то стары казак по-змеиному.
Кабы едет молодец-от, не оглянется.
А говорыт молодец-от таковы слова:
«А уж вы ой еси, мои вы два серы волка,
Два серы мои волка да серы выжлоки!
Побегите вы-ко тепере во темны леса,
А тепере мне-ка не до вас стало:
Как наехал на меня супостат велик,
Супостат-де велик дак добрый молодец.
А уж ты ой еси, мой да млад ясен сокол!
Уж ты ой еси, мой да млад бел кречет!
Полетите-ко теперь во темны леса,
А теперь мне-ка не до вас стало».
А как не две горы вместе сотолкалося,
Не две тучи вместе сокаталося,—
А как съезжаются стары казак с Подсокольником.
А они билися палочками буёвыми:
А рукояточки у палочек отвернулися;
Они тем боем друг дружку не ранили.
А они съезжаются, ребятушки, во второй након,
Они секлися сабельками вострыми:
И у них востры ти сабельки исщербалися;
А они тем боем друг дружку не ранили.
А съезжаются ребятушки по третий раз,
А кололися копьями-де вострыми
(Долгомерные ратовища по семь сажон):
По насадочкам копьица свернулися;
Они тем боем друг дружку не ранили.
А соскочили ребятушки со добрых коней,
А схватилися плотным боем, рукопашкою.
А кабы борются удалы да добрые молодцы:
А Подсокольничек кричит, да мать-земля дрожит;
А старый казак скричит, да лесы ломятся.
А как по счастьицу было да Подсокольника,
По злочастьицу было Ильи Муромца:
А как-де правая рука да приокомбала,
А как-де левая нога его приокользела,
А как падал стары казак на сыру землю.
Еще сплыл-то Подсокольничек на белы груди;
Он не спрашивал ни роду и ни племени,
Он не спрашивал отечество-молодечество;
Он расстегивал латы его кольчужные,
Он вымал из нагалища чинжалый нож;
Он хочет пороть его белы груди,
Он и хочет смотреть дак ретиво сердцо.
И еще тут-то стары казак возмолится:
«Уж ты, Спас, Спас многомилостив,
Пресвята ты Мати Божия, Богородица!
Как стоял я за веру христианскую,
И стоял я за церкви за Божии,
И стоял я за честные монастыри».
У стары казака силы вдвое прибыло.
Он смахнул Подсокольника со белых грудей,
А он сплыл Подсокольнику на белы груди;
А он расстегивал латы его кольчужные,
Он вымал из нагалища чинжалый нож;
Он и хочет пороть его белы груди,
Он и хочет смотреть и ретиво сердцо.
А еща сам старой что-то прираздумался:
«А не спросил я ни роду и ни племени,
Не спросил я отечество-молодечество».
А говорыт-то старый казак таковы слова:
«А уж ты ой еси, удалый добрый молодец!
Еще коего города, ты коей земли?»
Отвечает удаленький добрый молодец:
«Я от моря-моря, я от синего,
От того же от камешка от латыря,
А я от той же бабы да от Салыгорки;
Уж я ездил удалый да добрый молодец;
Еща есть я ей сын да Подсокольничек,
По всему я свету есть наездничек».
А вставает стары казак на резвы ноги,
Становит Подсокольника на резвы ноги,
А целует в уста его сахарные;
А называт Подсокольника своим сыном,
Называт-то своим сыном любимыим.
Говорила Подсокольнику матушка родимая:
«Не дошедши до старого, слезывай с коня,
Слезывай-де с коня да низко кланяйся».
А и побратался стары казак со своим сыном.
А поехал старый казак во чисто поле
Он во тонкий шатер да бел полотняный.
А и спит-де стары казак он ведь суточки,
А спит-де стары казак он двое суточки.
Еще это Подсокольнику за беду стало,
За великую досадушку показалося:
«Я стару казаку так унижался же».
Поехал Подсокольничек ко белу шатру:
«А старого казака а Илью Муромца
Еще прямо его я копьем сколю».
А и приехал Подсокольничек ко белу шатру;
Он и ткнул-де стары казака дак во белы груди.
У стара казака было на белых грудях
Еще чуден крест был Господен,
Не мал, не велик, дак полтора пуда:
А скользёнуло копье Подсокольника.
Ото сну тут старой казак пробуждается;
А он схватил Подсокольника во белы руки;
Вышибал он выше лесу стоячего,
Ниже облака он ходячего.
Еща падал Подсокольничек на сыру землю,
И разбился Подсокольничек во крошечки.
Еще тут Подсокольничку славы поют,
А славы-де поют да старину скажут.