Илиада

Так сокрушались трояне по граду. В то время ахейцы,
К черным своим кораблям возвратяся, на брег Геллеспонта,
Быстро рассеялись все по широкому ратному стану.
Но мирмидонцам своим расходиться Пелид не позволил;
⁵ Став посредине дружин их воинственных, он говорил им:
«Быстрые конники, верные други мои, мирмидонцы!
Мы от ярма отрешать не станем коней звуконогих;
Мы на конях, в колесницах, приближимся все и оплачем
Друга Патрокла: почтим подобающей мертвого честью.
¹⁰ Но, когда мы сердца удовольствуем горестным плачем,
Здесь, отрешивши коней, вечерять неразлучные будем».

Рек — и рыдание начал; и все зарыдали дружины.
Трижды вкруг тела они долгогривых коней обогнали[2979]
С воплем плачевным: Фетида[2980] их чувства на плач возбуждала.
¹⁵ Вкруг орошался песок, орошались слезами доспехи[2981]
Каждого воина; так был оплакиван вождь их могучий.
Царь Ахиллес между ними рыдание горькое начал,
Грозные руки на грудь положив бездыханного друга:[2982]
«Радуйся, храбрый Патрокл! и в Аидовом радуйся доме!
²⁰ Всё для тебя совершаю я, что совершить обрекался[2983]:
Гектор сюда привлечен и повергнется псам на терзанье;
Окрест костра твоего обезглавлю двенадцать славнейших
Юных троянских сынов, за смерть твою отомщая[2984]!»

Рек, — и на Гектора он недостойное дело замыслил:[2985]
²⁵ Ниц пред Патрокла одром распростер Дарданиона в прахе.
Тою порой мирмидонцы с рамен светозарные брони
Сняли; от ярм отрешили гремящих копытами коней
И, неисчетные, близ корабля Ахиллеса героя
Сели; а он учреждал им блистательный пир похоронный.
³⁰ Множество сильных тельцов под ударом железа ревело,
Вкруг поражаемых; множество коз и агнцев блеющих;
Множество туком цветущих[2986] закланных свиней белоклыких
Окрест разложено было на ярком огне обжигаться[2987]:
Кровь как из чанов[2988] лилася вокруг Менетидова тела.
³⁵ Но царя Эакида, Пелеева быстрого сына,
К сыну Атрея царю повели воеводы ахеян,
С многим трудом убедив, огорченного гневом за друга.
Сонму пришедшему[2989] к сени Атреева мощного сына,
Царь повелел немедленно вестникам звонкоголосым[2990]
⁴⁰ Медный треножник поставить к огню, не преклонится ль к просьбе
Царь Ахиллес, чтоб омыться от бранного праха и крови.
Он отрекался решительно, клятвою он заклинался:
«Нет, Зевесом клянусь, божеством высочайшим, сильнейшим!
Нет, моей головы не коснется сосуд омовений
⁴⁵ Прежде, чем друга огню не предам, не насыплю могилы
И власов не обрежу[2991]! Другая подобная горесть
Сердца[2992] уже не пройдет мне, пока средь живых я скитаюсь[2993]!
Но поспешим и приступим немедля к ужасному пиру[2994].
Ты, владыка мужей, повели, Агамемнон, заутра
⁵⁰ Леса к костру[2995] навозить и на береге всё уготовить,
Что мертвецу подобает, сходящему в мрачные сени.
Пусть Менетида скорее священное пламя Гефеста
Скроет от взоров моих, и воинство к делу[2996] приступит».

Так говорил, — и, внимательно слушав, ему покорились.
⁵⁵ Скоро под сенью Атридовой вечерю им предложили;
Все наслаждались, довольствуя сердце обилием равным;
И, когда питием и пищею глад утолили,
Все разошлись успокоиться, каждый под сень уклонился.

Только Пелид на брегу неумолкношумящего моря
⁶⁰ Тяжко стенящий лежал, окруженный толпой мирмидонян,
Ниц на поляне, где волны лишь мутные билися в берег.
Там над Пелидом сон, сердечных тревог укротитель,
Сладкий разлился: герой истомил благородные члены,
Гектора быстро гоня пред высокой стеной Илиона.
⁶⁵ Там Ахиллесу явилась душа несчастливца Патрокла,
Призрак, величием с ним и очами прекрасными сходный;
Та ж и одежда, и голос тот самый, сердцу знакомый.
Стала душа над главой и такие слова говорила:
«Спишь, Ахиллес! неужели меня ты забвению предал?[2997]
⁷⁰ Не был ко мне равнодушен к живому ты, к мертвому ль будешь?
О! погреби ты меня, да войду я в обитель Аида!
Души, тени умерших, меня от ворот его гонят
И к теням приобщиться к себе за реку[2998] не пускают;
Тщетно скитаюся я пред широковоротным Аидом[2999].
⁷⁵ Дай мне, печальному, руку[3000]: вовеки уже пред живущих[3001]
Я не приду из Аида, тобою огню приобщенный!
Больше с тобой, как бывало, вдали от друзей мирмидонских
Сидя, не будем советы советовать: рок ненавистный,
Мне предназначенный с жизнью[3002], меня поглотил невозвратно.
⁸⁰ Рок — и тебе самому, Ахиллес, бессмертным подобный,
Здесь, под высокой стеною троян благородных[3003], погибнуть!
Слово еще я реку, завещанью внимай и исполни.
Кости мои, Ахиллес, да не будут розно с твоими;
Вместе пусть лягут, как вместе от юности мы возрастали
⁸⁵ В ваших чертогах. Младого меня из Опунта Менетий
В дом ваш привел, по причине печального смертоубийства,
В день злополучный, когда, маломысленный, я ненарочно
Амфидамасова[3004] сына убил, за лодыги поссорясь.
В дом свой приняв благосклонно меня, твой отец благородный
⁹⁰ Нежно с тобой воспитал и твоим товарищем[3005] на́звал.
Пусть же и кости наши гробница одна сокрывает,[3006]
Урна златая, Фетиды матери дар драгоценный!»[3007]

Быстро к нему простираясь, воскликнул Пелид благородный:
«Ты ли, друг мой любезнейший[3008], мертвый меня посещаешь?
⁹⁵ Ты ль полагаешь заветы мне крепкие? Я совершу их,
Радостно все совершу и исполню, как ты завещаешь.
Но приближься ко мне, хоть на миг обоймемся с любовью
И взаимно с тобой насладимся рыданием горьким!»

Рек, — и жадные руки любимца обнять распростер он;
¹⁰⁰ Тщетно[3009]: душа Менетида, как облако дыма, сквозь землю
С воем[3010] ушла. И вскочил Ахиллес, пораженный виденьем,
И руками всплеснул, и печальный так говорил он:
«Боги! так подлинно есть и в Аидовом доме подземном[3011]
Дух человека и образ, но он совершенно бесплотный![3012]
¹⁰⁵ Целую ночь, я видел, душа несчастливца Патрокла
Всё надо мною стояла, стенающий, плачущий призрак;
Всё мне заветы твердила, ему совершенно подобясь!»

Так говорил — и во всех[3013] возбудил он желание плакать.
В плаче нашла их Заря, розоперстая вестница утра,
¹¹⁰ Около тела печального. Царь Агамемнон с зарею
Месков яремных и ратников многих к свезению леса
Выслал из стана ахейского; с ними[3014] пошел и почтенный
Муж Мерион[3015], Девкалида героя служитель разумный.
Взяв топоры древорубные в руки и верви крутые,
¹¹⁵ Воины к рощам пускаются; мулы идут перед ними,
Часто с крутизн на крутизны, то вкось их, то вдоль переходят.[3016]
К холмам пришедши лесистым обильной потоками Иды,
Все изощренною медью высоковершинные дубы[3017]
Дружно рубить начинают; кругом они с треском ужасным
¹²⁰ Падают; быстро древа, рассекая на бревна, данаи
К мулам вяжут[3018]; и мулы, землю копытами роя,
Рвутся на поле ровное выйти сквозь частый кустарник.
Все древосеки[3019] несли совокупно тяжелые бревна:
Так Мерион повелел, Девкалидов служитель разумный;
¹²⁵ Кучей сложили на берег, где Ахиллес указал им,
Где и Патроклу великий курган и себе он назначил.

Страшную леса громаду сложив на брегу Геллеспонта,
Там аргивяне остались и сели кругом. Ахиллес же
Дал повеленье своим мирмидонянам бранолюбивым
¹³⁰ Медью скорей препоясаться всем и коней в колесницы
Впрячь; поднялися они и оружием быстро покрылись;
Все на свои колесницы взошли, и боец и возница;
Начали шествие, спереди конные, пешие сзади,
Тучей; друзья посредине несли Менетида Патрокла,
¹³⁵ Всё посвященными мертвому тело покрыв волосами.[3020]
Голову сзади поддерживал сам Ахиллес благородный,
Горестный: друга он верного в дом провожал Аидеса.

К месту пришедши, которое сам Ахиллес им назначил,
Одр опустили и быстро костер наметали из леса.
¹⁴⁰ Думу иную тогда Пелейон быстроногий замыслил:
Став при костре, у себя он обрезал русые кудри, —
Волосы, кои Сперхию с младости нежной растил он;[3021]
Очи на темное море возвел[3022] и, вздохнувши, воскликнул:
«Сперхий! напрасно отец мой, моляся тебе, обрекался,
¹⁴⁵ Там, когда я возвращуся в любезную землю родную,
Кудри обрезать мои и тебе принести с гекатомбой[3023]
И тебе ж посвятить[3024] пятьдесят овнов плодородных[3025],
Возле истоков[3026], где роща твоя и алтарь благовонный.
Так обрекался Пелей, но его ты мольбы не исполнил.
¹⁵⁰ Я никогда не увижу драгого отечества! Пусть же[3027]
Храбрый Патрокл унесет Ахиллесовы кудри в могилу!»

Рек — и, обрезавши волосы, в руки любезному другу
Сам положил, и у всех он исторгнул обильные слезы.
Плачущих их над Патроклом оставило б, верно, и солнце,[3028]
¹⁵⁵ Если бы скоро Пелид не простер к Агамемнону слова:[3029]
«Царь Агамемнон, твоим повеленьям скорей покорятся
Мужи ахейские: плачем и после насытиться можно.
Всех отошли от костра и вели, да по стану готовят
Вечерю; мы ж озаботимся делом, которого больше
¹⁶⁰ Требует мертвый. Ахеян вожди да останутся с нами».[3030]

Выслушав речи его, повелитель мужей Агамемнон
Весь немедля народ отпустил к кораблям мореходным.
С ними остались одни погребатели: лес наваливши,
Быстро сложили костер, в ширину и длину стоступенный[3031];
¹⁶⁵ Сверху костра положили мертвого, скорбные сердцем;
Множество тучных овец и великих волов криворогих,
Подле костра заколов, обрядили; и туком, от всех их
Собранным, тело Патрокла покрыл Ахиллес благодушный
С ног до главы; а кругом разбросал обнаженные туши;
¹⁷⁰ Там же расставил он с медом и с светлым елеем кувшины[3032],
Все их к одру прислонив; четырех он коней гордовыйных
С страшною силой поверг на костер[3033], глубоко стеная.
Девять псов у царя, при столе его вскормленных, было;
Двух и из них заколол и на сруб[3034] обезглавенных бросил;
¹⁷⁵ Бросил туда ж и двенадцать троянских юношей славных,[3035]
Медью убив их: жестокие в сердце дела замышлял он[3036].
После, костер предоставивши огненной силе железной[3037],
Громко Пелид возопил, именуя любезного друга:
«Радуйся, храбрый Патрокл, и в Аидовом радуйся доме!
¹⁸⁰ Всё для тебя совершаю я, что совершить обрекался:[3038]
Пленных двенадцать юношей, Трои сынов знаменитых,
Всех с тобою огонь истребит; но Приамова сына,
Гектора, нет! не огню на пожрание — псам я оставлю!»

Так угрожал он; но к мертвому Гектору псы не касались:
¹⁸⁵ Их от него удаляла и денно и нощно Киприда;
Зевсова дочь умастила его амброзическим[3039] маслом
Роз благовонных, да будет без язв[3040], Ахиллесом влачимый[3041].
Облако темное бог Аполлон преклонил над героем[3042]
С неба до самой земли и пространство, покрытое телом,
¹⁹⁰ Тению всё осенил, да от силы палящего солнца
Прежде[3043] на нем не иссохнут телесные жилы и члены.

Но костер между тем не горел под мертвым Патроклом.
Сердцем иное тогда Пелейон быстроногий замыслил:
Став от костра в отдалении, начал молиться он ветрам,
¹⁹⁵ Ветру Борею и Зе́фиру, жертвы для них обещая.
Часто кубком златым возливал он вино и молил их
К полю скорей принестися и, пламенем сруб[3044] воспаливши,
Тело[3045] скорее сожечь. Златокрылая дева Ирида,
Слыша молитвы его, устремилася вестницей к ветрам,
²⁰⁰ Кои в то время, собравшись у Зе́фира шумного в доме,[3046]
Весело все пировали. Ирида, принесшися быстро,
Стала на каменном праге; и ветры, увидев богиню,[3047]
Все торопливо вскочили, и каждый к себе ее кликал.
С ними сидеть отказалась богиня и так говорила:
²⁰⁵ «Некогда, ветры; еще полечу я к волнам Океана,
В край эфиопов далекий; они гекатомбы приносят
Жителям неба, и я приношений участницей буду[3048].
Мощный Борей и Зе́фир звучащий! вас призывает
Быстрый ногами Пелид, обещая прекрасные жертвы,
²¹⁰ Если возжечь поспешите костер Менетида Патрокла,
Где он лежит и об нем сокрушаются все аргивяне».

Так говоря, от порога взвилася. Воздвиглися ветры,
С шумом ужасным несяся и тучи клубя пред собою.
К понту примчались, неистово дуя, и пенные волны
²¹⁵ Встали под звонким дыханием; Трои холмистой достигли,
Все на костер налегли, — и огонь загремел, пожиратель.
Ветры всю ночь волновали высоко крутящеесь пламя,
Шумно дыша на костер; и всю ночь Ахиллес быстроногий,
Черпая кубком двудонным[3049] вино из сосуда златого,
²²⁰ Окрест костра возливал и лицо орошал им земное[3050],
Душу еще вызывая бедного друга Патрокла.
Словно отец сокрушается, кости сжигающий сына,
В гроб женихом нисходящего, к скорби родителей бедных, —[3051]
Так сокрушался Пелид, сожигающий кости Патрокла,
²²⁵ Окрест костра пресмыкаясь и сердцем глубоко стеная.

В час, как утро земле возвестить Светоносец[3052] выходит,
И над морем заря расстилается ризой златистой,
Сруб под Патроклом истлел, и багряное пламя потухло.
Ветры назад устремились, к вертепам своим полетели
²³⁰ Морем Фракийским[3053]; и море шумело, высоко бушуя.
Грустный Пелид наконец, от костра уклонясь недалеко,
Лег изнуренный; и сладостный сон посетил Пелейона.
Тою порой собиралися многие к сыну Атрея;
Топот и шум приходящих нарушили сон его[3054] краткий;
²³⁵ Сел Ахиллес, приподнявшись, и так говорил воеводам:
«Царь Агамемнон, и вы, предводители воинств ахейских!
Время костер угасить; вином оросите багряным[3055]
Всё пространство, где пламень пылал, и на пепле костерном
Сына Менетия мы соберем драгоценные[3056] кости,
²⁴⁰ Тщательно их отделив от других; распознать же удобно.
Друг наш лежал на средине костра; но далёко другие
С краю горели, набросаны кучей, и люди и кони.
Кости в фиале златом[3057], двойным покрывши их туком[3058],
В гроб[3059] положите, доколе я сам не сойду к Аидесу.
²⁴⁵ Гроба над другом моим не хочу я великого видеть,
Так, лишь пристойный курган; но широкий над ним и высокий
Вы сотворите, ахеяне, вы, которые в Трое[3060]
После меня при судах мореходных останетесь живы».[3061]

Так говорил; и они покорились герою Пелиду.
²⁵⁰ Сруб угасили, багряным вином поливая пространство
Всё, где пламень ходил; и обрушился пепел глубокий[3062];
Слезы лиющие, друга любезного[3063] белые кости
В чашу златую[3064] собрали и туком двойным обложили;
Чашу под кущу внеся, пеленою тонкой покрыли;[3065]
²⁵⁵ Кругом означили место могилы и, бросив основы[3066]
Около сруба, поспешно насыпали рыхлую землю.
Свежий насыпав курган, разошлися[3067] они. Ахиллес же
Там народ удержал и, в обширном кругу посадивши,
Вынес награды подвижникам[3068]: светлые блюда, треноги;
²⁶⁰ Месков представил, и быстрых коней, и волов крепкочелых,
И красноопоясанных жен, и седое железо[3069].

Первые[3070] быстрым возницам богатые бега награды[3071]
Он предложил[3072]: в рукодельях искусная дева младая[3073],
Медный, ушатый с боков, двадцатидвухмерный[3074] треножник
²⁶⁵ Первому дар; кобылица второму шестигодовая,
Неукрощенная, гордая, в недрах носящая меска;
Третьему мздою — не бывший в огне умывальник[3075] прекрасный,
Новый еще, сребровидный, четыре вмещающий меры;
Мздою четвертому золота два предложил он таланта[3076];
²⁷⁰ Пятому новый, не бывший в огне фиал двусторонный[3077].
Стал наконец[3078] Ахиллес и так говорил меж ахеян:
«Царь Агамемнон и пышнопоножные мужи ахейцы!
Быстрых возниц ожидают сии среди круга[3079] награды.
Если бы в память другого, ахеяне, вы[3080] подвизались,
²⁷⁵ Я, без сомнения, первые в подвигах взял бы награды.
Знаете, сколь превосходны мои благородные кони,
Дети породы бессмертной: отцу моему их, Пелею,
Сам Посидон даровал[3081]; а отец мой мне подарил их.
Но не вступаю я в спор, ни мои звуконогие кони.
²⁸⁰ О! потеряли они знаменитого их властелина[3082],
Друга, который, бывало, сам их волнистые гривы
Чистой водой омывал и умащивал светлым елеем.
Ныне они по вознице тоскуют; стоят, разостлавши
Гривы по праху, стоят неподвижно, унылые сердцем.
²⁸⁵ К играм другие устройтеся, каждый из воев ахейских,
Кто лишь[3083] на быстрых коней и свою колесницу надежен».

Так Ахиллес говорил им, — и быстрые встали возницы:
Первый поднялся Эвмел[3084], повелитель мужей знаменитый,
Сын скиптроносца Адмета, искусством возничества славный.
²⁹⁰ После него укротитель коней Диомед[3085] нестрашимый;
Тросских коней[3086] он подвел под ярмо, у Энея которых
В брани отбил; а Энея тогда Аполлон лишь избавил.[3087]
Третий восстал копьеносный Атрид, Менелай светлокудрый,
Зевсова отрасль; коней под ярем он подвел быстролетных:
²⁹⁵ Эфу царя Агамемнона с собственным верным Подаргом,[3088]
Эфу, которую в дар Эхепол Анхизид Атрейону
Дал, чтоб ему не идти на войну под ветристую Трою,[3089]
Но наслаждаться спокойствием дома: богатством от Зевса
Был одарен он великим и жил в Сикионе[3090] обширном;
³⁰⁰ Эфу сию запрягал он, дрожащую, рвущуюсь к бегу.
Вслед и младой Антилох снарядил коней пышногривых,
Сын знаменитый Нелида, высокого духом владыки,
Нестора старца; пилосские кони его колесницу
Быстрые мчали. Отец приступил и советы благие
³⁰⁵ Начал советовать, опытный старец разумному сыну:
«Сын Антилох! тебя от юности боги любили,
Зевс и благой Посидон[3091], и в ристательной хитрости[3092] всякой
Сами наставили; много тебя наставлять мне не нужно.
Мастер ты коней ворочать вкруг мет; но пилосские наши
³¹⁰ Кони в бегу тяжелы; опасаюсь, беды б не случилось[3093].
Всех соискателей кони резвее; но сами возницы
Меньше искусны[3094], чем ты, в изобретенье быстром пособий.
Так не робей; приготовься, любезный: душою искусство
Всё обойми, да из рук не упустишь наград знаменитых.
³¹⁵ Плотник тебя[3095] превосходит искусством своим, а не силой;
Кормщик таким же искусством по бурному черному понту
Легкий правит корабль, игралище буйного ветра:
Так и возница искусством одним побеждает возницу.
Слишком иной положась на свою колесницу и коней,
³²⁰ Гонит, безумец, сюда и туда беспрестанно виляя;
Кони по поприщу носятся, он и сдержать их бессилен.
Но возница разумный, коней управляя и худших,
Смотрит на цель беспрестанно, вблизи лишь ворочает[3096], знает,
Как от начала ристания конскими править браздами:
³²⁵ Держит их крепко и зорко вперед уходящего смотрит[3097].
Цель я тебе укажу; просмотреть берегися: ты видишь,
Столп деревянный стоит, от земли, как сажень маховая[3098],
Сосна сухая иль дуб, под дождями не скоро гниющий;
Справа и слева при цели той врыты два белые камня,
³³⁰ В самой теснине дороги[3099]; кругом же ристалище гладко.
То — иль надгробный столп давно погребенного мужа,[3100]
Или подобная ж цель у старинных была человеков;[3101]
Столп сей и ныне метою избрал Ахиллес быстроногий.[3102]
К оной ты близко примчась, на бегу заворачивай коней;
³³⁵ Сам же, крепко держась в колеснице красивоплетеной[3103],
Влево легко наклонись[3104], а коня, что под правой рукою,
Криком гони и бичом и бразды попусти совершенно,
Левый же конь твой пускай подле самой меты обогнется
Так, чтоб, казалось, поверхность ее колесо очертило
³⁴⁰ Ступицей жаркою[3105]. Но берегись, не ударься о камень:
Можешь коней изувечить или́ раздробить колесницу,
В радость ристателям всем, а тебе одному в посрамленье!
Будь, мой сын, рассудителен, будь осторожен, любезный!
Если уже близ меты возьмешь ты перед[3106] и погонишь,
³⁴⁵ Верь — ни один из возниц ни догонит тебя, ни обскачет[3107],
Даже хоть следом бы он на ужасном[3108] летел Арейоне[3109],
Бурном Адраста[3110] коне, порождении крови бессмертной[3111],
Иль на конях Лаомедона[3112], славных Троады питомцах!»

Так произнесши, Нелид, знаменитый конник геренский,
³⁵⁰ Сел на месте, важнейшее всё изъяснив Антилоху.

Пятый — герой Мерион[3113] снарядил коней пышногривых.
Все в колесницы взошли и бросили жребии[3114]; в шлем их
Принял Пелид и сотряс; и вылетел вдруг Антилоху,
Нестора сыну; второй выпадает Эвмелу владыке;
³⁵⁵ Третий Атрееву сыну, царю аргивян Менелаю;
Выпал за ним Мериону вождю; но последнему жребий
Сыну Тидееву храброму гнать колесницы достался.
Стали порядком; мету им далекую на́ поле чистом
Царь Ахиллес указал; но вперед повелел, да при оной
³⁶⁰ Старец божественный Феникс[3115], отеческий оруженосец,
Сядет и бег наблюдает, и после им истину скажет.

Разом возницы на коней бичи занесли для ударов;
Разом браздами хлестнули и голосом крикнули грозным,
Полные рвенья; и разом помчалися по полю кони
³⁶⁵ Вдаль от судов с быстротою ужасною: пыль из-под стоп их
Стала, взвиваясь на воздух, как туча, как сумрачный вихорь.
Длинные гривы коней развеваются веяньем ветра;
Их колесницы летящие то до земли прикоснутся,
То высоко, отраженные, взбросятся; гордо возницы
³⁷⁰ В пышных стоят колесницах; трепещет у каждого сердце,
Жадное славы; каждый коней ободрительным криком
Гонит; и кони летят, по ристалищу пыль подымая.

Но, когда уже кони в последний конец[3116] обратились,
К морю седому, тогда-то ристателя каждого доблесть
³⁷⁵ Вдруг обнаружилась; конская прыть ускорилась, и быстро
Легкие вымчались вдаль кобылицы Эвмела героя.
Вслед кобылиц выносились вперед жеребцы Диомеда,
Тросские кони, и, чуть лишь отставшие, мчалися близко,
Так что, казалось, хотят на Эвмела вскочить колесницу;
³⁸⁰ Жарким дыханьем широкий хребет нагревали герою
И, на плечах Адметида лежа головами, летели.
Он, Диомед, обскакал бы иль равною б сделал победу,
Если б Тидееву сыну не Феб враждовал раздраженный;[3117]
Феб из руки побеждавшего бич блистательный вышиб.
³⁸⁵ Слезы из глаз Диомедовых брызнули, слезы от гнева:
Видел он — боле еще уходили вперед кобылицы;
Кони ж его отставали, ударов бича не бояся.
Но от Афины очей Аполлон не укрылся, вредящий
Сыну Тидея: настигла богиня царя Диомеда,
³⁹⁰ Бич подала и новую рьяность коням вдохнула;[3118]
К сыну ж Адмета она устремившися, полная гнева,
Конский разбила ярем, и его кобылицы лихие
Бросились дико с дороги, и выпало дышло на землю;
Сам, с колесницы сорвавшись, чрез обод[3119] он грянулся оземь,
³⁹⁵ До крови локти осаднил, изранил и губы и ноздри,
Сильно разбил над бровями чело; у него от удара
Брызнули слезы из глаз и поднявшийся голос прервался.[3120]
Мимо его Диомед проскакал на конях звуконогих
И далеко впереди заблистал перед всеми: Афина
⁴⁰⁰ Крепость вдохнула коням и ему торжество даровала.
После Тидида скакал Атрейон, Менелай светлокудрый.
Но Антилох настигал[3121] и кричал на отеческих коней:
«О, выноситесь вперед, расстилайтеся, кони, быстрее!
Я не насилую вас быстротой состязаться с конями
⁴⁰⁵ Сына Тидеева храброго, коим Паллада богиня
Легкость сама даровала и славой возницу покрыла.
Нет, лишь коней Менелая догоним, друзья, не отстанем!
Быстро вперед! чтобы вас всенародно стыдом не покрыла
Эфа: она кобылица, а вы, дорогие, отстали!
⁴¹⁰ Вам говорю я, и слово мое совершится сегодня:
Более неги себе от владыки народов Нелида
Дома не ждите: убьет вас сегодня же острою медью,
Если по лености вашей награду последнюю снищем.
О, настигайте скорее, как можно скорее скачите!
⁴¹⁵ Я ж постараюся сам и искусно выгадывать буду,
Как обскакать нам на узкой дороге; в обман я не вдамся[3122]».

Так говорил Антилох, — и, страшася угроз властелина,
Кони резвее скакали, но время не долгое: скоро
Тесной дороги ухаб Антилох, бранолюбец, приметил:
⁴²⁰ Рытвина там пролегала; вода, накопляясь зимою,
Там чрез дорогу прорвалась[3123] и место кругом углубила.
Правил туда Менелай, колесниц опасаяся сшибки.
Но Антилох, своротивши, направил коней звуконогих
Мимо дороги и, близко держась, догонял Менелая.
⁴²⁵ Царь Менелай устрашился и к Нестора сыну воскликнул:
«Правишь без разума, Несторов сын! Удержи колесницу!
Видишь, дорога тесна; впереди обгоняй, по широкой;
Здесь лишь и мне и себе повредишь: колесницы сшибутся!»

Так говорил он; но Несторов сын обскакать горячился;
⁴³⁰ Коней стрекалом колол, Менелая как будто не слыша.
Сколько пространства, с плеча повергаемый, диск пробегает[3124],
Брошенный мужем младым, испытующим юную силу, —
Столько вперед ускакал Антилох; кобылицы отстали
Сына Атреева; их запускать и сам перестал он
⁴³⁵ В страхе, что узкой дорогой бегущие кони столкнутся,
Их колесницы, сшибясь, опрокинутся, и среди поля
Сами слетят на прах, за победой риставшие оба.
Гневный меж тем Несторида ругал Менелай светлокудрый:
«Нет, Антилох, человека вреднее тебя зломышленьем!
⁴⁴⁰ Мчись! недостойно тебя называют[3125] разумным ахейцы!
Средством, однако ж, таким не получишь ты мзды без присяги[3126]!»

Так произнес он и громким голосом крикнул на коней:
«Что у меня отстаете и что унываете, кони?
Прежде пилосских коней истомятся колена и силы,
⁴⁴⁵ Нежели ваши: давно их обоих покинула младость!»

Так восклицал, — и они, устрашася угроз властелина,
Прытче пустились бежать и скоро передних догнали.

Тою порою ахейцы, на площади сидя, смотрели
Коней, которые по полю, пыль подымая, летели.
⁴⁵⁰ Первый Идоменей распознал приближавшихся коней;
Ибо сидел не в кругу, но высоко, на холме подзорном;
Крик на коней колесничника он и далекий услышав,
Мужа узнал и приметил коня в обгоняющей паре,
Сильно отличного: весь багряногнедый, на челе лишь
⁴⁵⁵ Признак имел он родимый, как месяц, и светлый и круглый.
Идоменей приподнялся и так говорил к аргивянам:
«Други любезные, ратей ахейских вожди и владыки!
Я ли один примечаю коней, или видите все вы?
Чьи-то другие, мне кажется, скачут передними кони?
⁴⁶⁰ Кто-то другой и возница? Но те, кобылицы Эвмела,
Чем-то задержаны в поле; а прежде они отличались;
Первые, видел я сам, кобылицы мету обогнули;[3127]
Ныне же видеть нигде не могу их, куда ни бросаю
Вкруг по троянскому полю моих испытательных взоров.
⁴⁶⁵ Верно, из рук Адметида бразды убежали; не мог он
Бега сдержать у меты и коней повернул неудачно:
Там он, быть может, упал, колесница его сокрушилась,
И умчались с дороги его обуялые кони.
Но подымитесь, друзья, и всмотритесь вы сами: быть может,
⁴⁷⁰ Вижу не ясно, но кажется мне, что ристатель передний —
Муж этолийский[3128], воинственный царь ополчений аргосских,
Сын конеборца Тидея, герой Диомед благородный».

Грубо ему отвечал быстроногий Аякс Оилеев:[3129]
«Что наперед, Девкалион, болтаешь ты? Те ж кобылицы
⁴⁷⁵ Всех впереди, звуконогие, по полю чистому скачут!
Ты между нами, ахейцами, вовсе не младший годами[3130]!
Очи твоей головы не острее других проницают!
Но и всегда ты лишь праздно болтаешь! Тебе неприлично
Здесь пустословить: и лучше тебя здесь присутствуют мужи!
⁴⁸⁰ Те ж впереди кобылицы, которые были и прежде,
Сына Адметова; сам он и едет и правит браздами».

Вспыхнувши гневом, Аяксу ответствовал Крита властитель:
«Спорщик первейший, Аякс злоречивый! но в прочем[3131] последний
Между ахейских мужей: человек необузданно грубый!
⁴⁸⁵ Спорь, и положим в заклад умывальницу[3132] или треножник;
Спора свидетелем мы изберем Агамемнона оба:
Кони чьи впереди, ты узнаешь, заклад заплатив мне!»

Так говорил он, — и быстро поднялся Аякс Оилеев,
Пышущий гневом, готовый ответствовать речью суровой.
⁴⁹⁰ И зашла бы далеко меж ними обидная распря,
Если бы сам Ахиллес не восстал, говоря воеводам:
«Идоменей, Оилид, говорить перестаньте в народе
Злые, обидные речи: вас недостойное дело!
Сами осудите вы и других, начинающих то же.
⁴⁹⁵ Сядьте, друзья, и на месте спокойно смотрите на коней;
Скоро и сами они, распаленные жаждой победы,
К нам принесутся; тогда вы без спора узнаете каждый,
Чьи впереди и чьи позади между коней ахейских».
Он говорил, — как летящий к концу Диомед показался.
⁵⁰⁰ Хлещет сплеча он бичом по коням: а дымящиесь кони
Скачут высоко и с скоростью дивной летят по дороге;
Брызги песка от копыт беспрерывные прыщут в возницу;
Пышная оловом, златом нарядная вкруг колесница[3133]
Быстро за бурными конями катится; след за собою
⁵⁰⁵ Шины колесные, тяжкие медью, по тонкому праху
Чуть оставляют: с такою горячностью кони летели!
Стал среди круга[3134] ристатель торжественный; с пламенных коней
Пот и от вый и от персей потоками лился на землю.
Быстро на дол Диомед с колесницы сияющей прянул,
⁵¹⁰ Бич к ярму прислонил; и не медлил сподвижник героя,
Сильный Сфенел[3135]: прибежал и с веселием взял он награду;
Но служителям храбрым жену и треножник ушатый
К куще представить велел он, а сам распрягал колесницу.

После Тидида младой Антилох пригнал колесницу,
⁵¹⁵ Хитростью только, не скоростью, взявши перед[3136] у Атрида;
Но Атрид от него не отстал на конях быстроногих;
Близко летел, как от обода[3137] конь, в колесницу впряженный
И во весь свой опор по полям властелина несущий;
Хвост у него медноблещущей шины касается краем;
⁵²⁰ Так он близко бежит и таким расстоянием малым[3138]
Он отделен от колес, по широкому полю бегущий, —
Столько же мало отстал от Нелеева славного внука
Царь Менелай: на вержение диска[3139] сперва оставался;
После он скоро догнал: возрастала в бегу беспрестанно
⁵²⁵ Крепость и жар кобылицы Атридовой, пламенной Эфы,
Так что, когда бы еще обоих продолжи́лось ристанье,
Верно б, Атрид обскакал и победы не сделал бы спорной.
Но Мерион, предводителя критян могучий сподвижник,
Гнал, на полет копия от царя Менелая отставши:
⁵³⁰ Медленны были его долгогривые критские[3140] кони;
Мало искусен и сам управлять колесницей в ристаньях.
Сын же Адмета явился последним, гоня пред собою
Быстрых коней и прекрасную сзади влача колесницу.
В жалость пришел, Адметида увидев, Пелид благородный;
⁵³⁵ Встал, и к ахейским царям устремил он крылатые речи:
«Первый ристатель[3141] последним гонит коней звуконогих!
Но, аргивяне, дадим, как достойно, вторую награду
Сыну Адмета; а первая следует сыну Тидея».

Так говорил, — и одобрили все Ахиллесово слово;
⁵⁴⁰ Отдал бы он кобылицу, с согласия сонма, Эвмелу,
Если б почтенного Нестора сын, Антилох, оскорбленный,
Быстро не встал; справедливо[3142] герой возразил Ахиллесу:
«Царь Ахиллес, огорчуся я же́стоко, если исполнишь
Слово твое! Награду отнять у меня побужден ты
⁵⁴⁵ Тем, что постигла беда колесницу и коней Эвмела?
И что возница он славный? Почто же богов всемогущих
Он не молил: никогда не пришел бы возницей последним.
Если Эвмела жалеешь и столько тебе он любезен, —
Есть у тебя в кораблях изобильно и злата и меди;
⁵⁵⁰ Есть и рабыни, и овцы, и твердокопытные кони:
Выбрав из них, отличи ты его хоть и большей наградой
После, и даже теперь, чтоб тебя похвалили данаи;
Сей[3143] же из рук я не выдам, — а кто из ахеян желает,
Пусть подойдет и со мной за нее рукопашно сразится!»

⁵⁵⁵ Так говорил; улыбнулся божественный внук Эакидов,
Радуясь другом младым: Антилоха любил он, как друга.
Юноше он отвечая, крылатую речь устремляет:
«Требуешь ты, Антилох, чтоб из собственной сени другую
Дал я награду Эвмелу: охотно и то я исполню.
⁵⁶⁰ Дам ему латы, которые до́был я с Астеропея[3144],
Медные; их оконечность литая струя[3145] окружает
Олова светлого; будет сей дар Эвмела достоин».

Так произнесши, Пелид повелел Автомедону[3146] другу
Вынесть из кущи; и тот, устремившися, вынес и отдал
⁵⁶⁵ В руки Адметова сына; и он их, радуясь, принял.

Тут Менелай светлокудрый поднялся, душой огорченный,
Жестоко гневный на сына Нелидова. Вестник Атридов
Скиптр властелину представил[3147], безмолвствовать знак аргивянам
Подал; и стал говорить воинственник, богу подобный:
⁵⁷⁰ «Что, Антилох, ты сделал, всегда рассудительным слывший[3148]?
Славу мою помрачил и коней у меня ты расстроил,
Хитростью взявший перед[3149] на конях, несравненно слабейших!
Но рассудите, ахеян владыки и мужи совета,
Нас обои́х наравне рассудите вы, но без потворства.
⁵⁷⁵ Пусть обо мне ни один меднобронный ахеец не скажет:
— Царь Менелай, Антилоха одной пересиля неправдой,
Юноши мздою, конем завладел: Менелаевы кони
Были слабее, лишь сам он могучее властью и силой. —
Слушайте, други; я сам рассужу, и меня, я надеюсь,
⁵⁸⁰ В сонме не будет никто укорять: справедлив приговор мой.
Несторов сын благородный, приближься сюда и, как должно[3150],
Стань пред своими конями; возьми, как следует, в руки
Бич тот гибкий, с которым сегодня ристал, и бичом ты
Коней касаясь, клянись Посидаоном[3151], землю держащим[3152],
⁵⁸⁵ Что неумышленной хитростью ты мне запнул колесницу».

Умный младой Антилох отвечал Менелаю Атриду:
«Светлый Атрид, укротися; юноша я пред тобою.
Ты, о царь Менелай, и летами и доблестью выше;
Ведаешь, как легко в заблуждения младость впадает:
⁵⁹⁰ Ум молодой опрометчив, короток рассудок незрелый.
Сердце смягчи, Менелай; а награду мою, кобылицу,
Сам я тебе отдаю; и когда б из моих достояний
Боле чего ты потребовал, с радостью я и теперь же
Выдал бы, нежели мне у тебя, питомец Кронида,
⁵⁹⁵ Выйти из сердца навеки и быть пред богами виновным[3153]!»

Рек, — и, подведши коня, младой Несторид благородный
В руки отдал Менелаю герою; и в персях Атрида
Сердце растаяло с радости, словно роса по колосьям
Зреющей нивы, когда цепенеют от зноя долины, —
⁶⁰⁰ Так у тебя, Менелай, растаяло с радости сердце.
К юноше он возгласил, устремляя крылатые речи:
«Ныне я сам, невзирая на гнев мой, тебе уступаю,
Несторов сын! Никогда безрассуден, ниже легкомыслен
Ты не бывал: победила рассудок единая младость.
⁶⁰⁵ После сего, Антилох, опасайся обманывать старших[3154].
Нет, не легко бы меня укротил другой из данаев;
Но довольно терпел и довольно под Троею сделал
Сам ты, и храбрый отец твой, и брат[3155], за меня подвизаясь.
К просьбе твоей снисхожу и награду мою, кобылицу,
⁶¹⁰ Я уступаю тебе: пускай и другие с тобою
Помнят, что я никогда ни надмен, ни немилостив не был».

Так произнес — и коня Менелай Антилохову другу
Отдал Ноемону; сам же избрал рукомойник[3156] блестящий.
Злато, четвертую мзду, получил Мерион по заслуге,
⁶¹⁵ Коней четвертым пригнавши. Но пятая мзда оставалась[3157],
Круглый фиал двусторонный[3158]: его Ахиллес быстроногий,
Сонмом данаев пронесши, Нестору подал, вещая:
«Дар сей тебе, божественный старец! и ты сохрани сей
Памятник грустный Патрокловых похорон: между живыми
⁶²⁰ Больше его не увидишь! Тебе же награду победы
Так я даю; ни в борьбу ты, Нелид, ни в кулачную битву,
Верно, не вступишь; ни в меткой стрельбе[3159] ты, ни в легкости бега
Спорить не будешь: тебя удручает тяжелая старость».

Рек — и фиал ему подал; и старец приял, веселяся;
⁶²⁵ Быстрые речи крылатые он устремил к Ахиллесу:
«Истину, сын, говоришь, и всё ты разумно вещаешь.
Члены мои ослабели; ни ноги, любезный, ни руки
Так на моих раменах, как бывало, не движутся быстро.
Если бы молод я был! и если бы силой блистал я[3160]
⁶³⁰ Оных годов, как эпейцы в Вупрасе[3161] царю Амаринку[3162]
Тризны творили, а дети царя[3163] предложили награды[3164]!
Там не сравнился со мной ни один человек из эпеян,
Даже из храбрых пилосцев и духом высоких этолян[3165].
Там я кулачною битвой бойца одолел Клитомеда;
⁶³⁵ Трудной борьбою борца ниспроверг плевронийца[3166] Анкея;
Ног быстротой превзошел знаменитого бегом Ификла[3167];
Дротиком двух победил: Полидора и мужа Филея[3168].
Только одними конями меня премогли Акториды[3169];
Но числом одолели, завидуя в сей мне победе;
⁶⁴⁰ Ибо славнейшая всех за нее оставалась награда;
Стали вдвоем на меня[3170], и как первый лишь правил конями,
Только лишь правил, другой их, гоня, бичевал без пощады.
Прежде таков я бывал! Но теперь молодым оставляю
Трудные подвиги славы; пора, пора уступить мне
⁶⁴⁵ Старости скорбной: в чреду я свою блистал меж героев!
Но продолжай и друга усопшего играми чествуй.
Дар благодарно приемлю и радуюсь сердцем, что столько
Помнишь меня ты, старца смиренного[3171], что не забыл ты
Честью приличной почтить и его пред народом ахейским.
⁶⁵⁰ Боги тебе за сие воздадут воздаяньем желанным!»

Так произнес, — и Пелид сквозь великие сонмы ахеян
Вновь возвратился, приветствие выслушав Нестора старца.
Тут предложил он награды кулачного страшного боя:
Выслав пред круг, привязал шестилетнего, сильного меска;
⁶⁵⁵ Игом еще не смиренный, жесток для смирения был он.
Меск — победителю мзда; побежденному — кубок двудонный[3172].
Стал наконец среди сонма и так говорил аргивянам:
«Чада Атрея, и вы, меднолатные мужи ахейцы!
Ныне подвижников двух призываем, которые сильны,
⁶⁶⁰ Руки поднять на кулачную битву. Кому стреловержец
Даст устоять и кого победителем все мы признаем,
Тот к своему кораблю поведет терпеливого меска[3173];
Кубок же сей двоедонный боец побежденный получит».

Рек он, — и быстро восстал человек и огромный и мощный,
⁶⁶⁵ Славный кулачный боец, Панопеева отрасль, Эпеос[3174].
Меска рукой жиловатой[3175] за гриву схватил и кричал он:
«Выступи тот, кто намерен кубок унесть двоедонный.
Меска ж, надеюся я, не отвяжет никто из ахеян,
В битве кулачной победный: горжуся, боец я здесь первый!
⁶⁷⁰ Будет того, что меж вами я воин не лучший, — что делать:
Смертному в каждом деянии быть невозможно отличным.
Что до битвы́, объявляю при всех, и исполнено будет:
Плоть до костей прошибу я и кости врагу изломаю.
Пусть за моим сопротивником все попечители выйдут,
⁶⁷⁵ Чтоб из битвы унесть укрощенного силой моею».

Так говорил он, — и все, онемевши, молчанье хранили.
Богу подобный один Эвриал[3176] на него подымался,
Внук скиптроносца Талая, сын Мекистея[3177] героя,
Некогда в Фивы ходившего, к играм надгробным Эдипу[3178],
⁶⁸⁰ Падшему в оное время[3179], и всех победившего кадмян[3180].
К битве его снаряжал Диомед[3181], копьеборец могучий,
Дружеской речью бодря и сердечно желая победы:
Бросил[3182] он запон ему, и красиво кроенные после
Подал ремни[3183] из степного вола, убитого силой[3184].
⁶⁸⁵ Так опоясавшись оба, выходят бойцы на средину.[3185]
Разом один на другого могучие руки заносят,
Сшиблись; смешалися быстро подвижников тяжкие руки.
Стук кулаков раздается по челюстям; пот по их телу
Льется ручьями; как вдруг приподнялся могучий Эпеос,
⁶⁹⁰ Резко врага оглянувшегось[3186] грянул в лицо, — и не мог он
Больше стоять; подломившися, рухнулись крепкие члены.
Словно с порывом Бореевым прядает рыба из моря
На берег мшистый[3187] и вдруг покрывается мутной волною, —
Так пораженный упал Эвриал. Добродушный Эпеос
⁶⁹⁵ За руку поднял его; а усердные други, представши,
С поприща в стан повели, по земле волочащего ноги,
Кровь извергавшего ртом и бросавшего голову набок.
В омрак он впал; и его меж своими друзья посадивши,
Сами пошли и на поприще подняли кубок двудонный.

⁷⁰⁰ Сын же Пелеев немедленно новые, третьи, награды
Выставил сонму, награды борьбы, изнурительной силам:
Мздой победителю вынес огонный[3188] треножник, огромный,
Медный, — в двенадцать волов оценили его аргивяне;
Мздой побежденному он рукодельницу юную вывел,
⁷⁰⁵ Пленную деву[3189], — в четыре вола и ее оценили.
Стал наконец перед сонмом и так говорил аргивянам:
«Встаньте, которым угодно и сей еще подвиг изведать!»
Он произнес, — и немедленно встал Теламонид великий;
Встал и герой Одиссей, вымышлятель хитростей умный.
⁷¹⁰ Чресла свои опоясав, борцы на средину выходят;
Крепко руками они под бока подхватили друг друга,
Словно стропила, которые в кровле высокого дома
Умный строитель смыкает, в отпору насильственных ветров.
Сильно хребты захрустели, могучестью стиснутых рук их.
⁷¹⁵ Круто влекомые; крупный пот заструился по телу;
Частые полосы вкруг по бокам и хребтам их широким
Вышли багровые; с ревностью в гордых сердцах одинакой
Оба алкали они и победы, и славной награды.
Долго ни царь Одиссей не смогал опрокинуть[3190] Аякса,
⁷²⁰ Ни Аякс не смогал одолеть Одиссеевой силы.
И когда, уж соскучив, ахеян сыны зароптали,
Вскрикнул к царю Одиссею великий Аякс Теламонид:
«Сын благородный Лаэртов, герой Одиссей многоумный,
Ты подымай, или я подыму; а решит Олимпиец!»

⁷²⁵ Так произнес и поднял; Одиссей не забыл ухищренья:
Вдруг в подколенок ударил пятой[3191] и подшиб ему ноги,
Навзничь его опрокинул; но сам он Аяксу на перси
Пал. Удивился народ, изумилися все аргивяне.
После пытал и Аякса поднять Одиссей терпеливый;
⁷³⁰ Вновь обхватил и лишь несколько сдвинул с земли, но не поднял:
Ноги его подогнулись[3192], и на землю рухнулись оба;
Пали один близ другого и прахом покрылися темным.
Встали, и в третий бы раз устремились подвижники спорить,
Если бы сам Ахиллес не воздвигнулся; он удержал их:
⁷³⁵ «Кончите вашу борьбу и трудом не томитесь жестоким.
Ваша победа равна; и, награды вы равные взявши[3193],
С поля сойдите: пускай и другие в подвиги вступят».

Рек, — и, почтительно выслушав, оба они покорились:
С поля сошли и, от праха очистясь, надели хитоны.

⁷⁴⁰ Сын же Пелеев другие за бег предлагает награды:
Первая — сребряный, пышный сосуд, шестимерная[3194] чаша,
Чудной своей красотой помрачавшая в целой вселенной
Славные чаши, сидонян искусных[3195] изящное дело.
Мужи ее финикийцы, по мглистому плавая понту,
⁷⁴⁵ В Лемнос[3196] продать привезли, но как дар предложили Фоасу[3197];
Царь же Эвней Язонид, выкупая Приамова сына,
Падшего в плен Ликаона[3198], отдал Менетиду Патроклу[3199].
Царь Ахиллес и ту чашу выставил, чествуя друга,
Мздою тому, что быстрейшим окажется в беге ногами;
⁷⁵⁰ Мздою второму — тельца откормленного, тяжкого туком[3200];
Но последнему золота он полталанта назначил.
Стал наконец среди сонма и так говорил аргивянам:
«Встаньте, которым угодно и сей еще подвиг изведать!»[3201]
Рек, — и немедленно встал Оилеев Аякс[3202] быстроногий;
⁷⁵⁵ Встал Одиссей многоумный, и Несторов сын знаменитый
Встал Антилох: побеждал он юношей всех быстротою.
Стали порядком; Пелид указал им далекую мету.[3203]
Бег их сперва от черты начинался; и первый всех дальше
Быстрый умчался Аякс; но за ним Одиссей знаменитый
⁷⁶⁰ Близко бежал, как у женщины ткущей с пряжею ходит
Цевка у персей, которую ловко руками бросает,
Нить за уток пропуская, и близко пред персями держит, —[3204]
Так Одиссей за Аяксом близко бежал; беспрестанно
Следом в следы ударял он, прежде чем прах с них ссыпался[3205],
⁷⁶⁵ И дыханье свое изливал на главу Оилида,
Быстро и ровно бежа; восклицали кругом аргивяне,
Жажду его победить в ревновавшем[3206] еще умножая.
Но когда приближались к концу уже бега, взмолился
В сердце герой Одиссей светлоокий Палладе богине:
⁷⁷⁰ «Дочь Эгиоха[3207], услышь! убыстри, милосердая, ноги!»
Так он, молясь, произнес, — и услышала дочь Эгиоха;
Члены ему сотворила легкими, ноги и руки.[3208]
И уже добегали, чтоб только им прянуть к награде, —[3209]
Вдруг на бегу поскользнулся Аякс: повредила Афина —
⁷⁷⁵ В влажный ступил он помет, из волов убиенных разлитый,[3210]
Коих Патроклу в честь закалал Пелейон благородный;
Тельчим пометом наполнились ноздри и рот у Аякса.
Чашу, награду свою, подхватил Одиссей терпеливый,
Первый примчась; а вола захватил Оилид знаменитый;
⁷⁸⁰ Стал и, рукою держася за роги[3211] вола полевого[3212],
Он выплевывал кал и так говорил аргивянам:
«Дочь громовержца, друзья, повредила мне ноги, Афина!
Вечно, как матерь, она Одиссею на помощь приходит!»

Так произнес он, — и смех по собранью веселый раздался.
⁷⁸⁵ Несторов сын получил последнюю бега награду;
Взял и к ахейским мужам, улыбаяся, так говорил он:
«Знающим[3213] всем говорю вам, друзья, что всегда, как и ныне,
Боги бессмертные чествуют смертных, старейших летами.
Сын Оилеев меня годами немногими старше;
⁷⁹⁰ Сей же из прежнего рода, от прежнего племени отрасль;
Но зелена[3214], говорят, Одиссеева старость; и трудно
В беге с ним спорить ахейским героям, кроме́ Ахиллеса».

Так говорил, прославляя Пелеева быстрого сына.
Но Ахиллес немедленно сам отвечал Антилоху:
⁷⁹⁵ «Друг Антилох! твоя похвала не бесплодною будет:
Злата к награде твоей полталанта еще прибавляю».

Так произнес — и вручил; и юноша, радуясь, принял.
Тут Ахиллес быстроногий, копье длиннотенное взявши,
Вынес на поприще, вынес и щит, и шелом светозарный,
⁸⁰⁰ Весь Сарпедонов доспех, с пораженного взятый Патроклом.[3215]
Стал наконец[3216] перед сонмом и так говорил аргивянам:
«Ныне подвижников двух вызываем, отлично могучих,[3217]
В бранный облекшись доспех, ополчившись пронзительной медью,
Выйти один на один и измерить их мощь пред народом.[3218]
⁸⁰⁵ Кто у другого скорее пронзит благородное тело
И сквозь доспехи коснется и членов и крови багряной,
Тот победитель, — тому подарю я сей нож среброгвоздный[3219],
Славный, фракийский, который похитил я с Астеропея[3220];
Что до оружий, подвижники оба их вместе получат;[3221]
⁸¹⁰ Вместе под сенью моей и блистательный пир им устрою».

Так говорил, — и поднялся великий Аякс Теламонид;[3222]
Быстро по нем и Тидид восстал, Диомед нестрашимый.
Скоро, в концах отдаленных народной толпы ополчася,[3223]
Оба они на средину выходят, пылая сразиться;[3224]
⁸¹⁵ Грозно друг на́ друга смотрят; страх обымает ахеян.
Быстро сошедшись, они, устремленные друг против друга,[3225]
Трижды бросались и врукопашь трижды оружием сшиблись.
Сын Теламонов копье сопротивнику в щит круговидный
Вбил, но тела не тронул: оно защищалося броней.
⁸²⁰ Сын же Тидеев поверх семикожного круга щитного[3226]
Вые Аякса грозил беспрестанно[3227] сверкающим жалом.
Все, трепеща за Аякса, вскричали ахейские мужи,
Бой прекратить и равные взять им велели награды.
Но Ахиллес Диомеда ножом наградил среброгвоздным,
⁸²⁵ Вместе с ножнами его и с ремнем красиво кроенным.[3228]

Тут Ахиллес предложил им круг самородный железа[3229];
Прежде метала его Этионова[3230] крепкая сила[3231];
Но когда Этиона убил Ахиллес градоборец,
Круг на своих кораблях он с другими корыстями вывез.
⁸³⁰ Стал наконец он пред сонмом и так говорил аргивянам:[3232]
«Встаньте, которым угодно и сей еще подвиг изведать![3233]
Сколько бы кто ни имел и далеких полей и широких[3234], —
На пять круглых годов и тому на потребы достанет
Глыбы такой; у него никогда оскуделый в железе
⁸³⁵ В град не пойдет ни оратай, ни пастырь, но дома добудет».[3235]

Так говорил он, — и встал Полипет, бранодышащий воин;[3236]
Встала и грозная мощь Леонтея[3237], подобного богу;
Встал и Аякс Теламонид, и сильный Эпеос[3238] огромный.
Стали порядком; и первый тот круг подымает Эпеос;
⁸⁴⁰ Долго махал он и бросил; и хохот[3239] раздался по сонму.
После поверг Леонтей, благородная отрасль Арея;
Третий, сын Теламонов, схвативши железную тягость,
Бросил могучей рукой, и за знаки[3240] он всех перекинул.
Но, когда тот круг подхватил Полипет браноносный,
⁸⁴⁵ Так далеко, как пастух свой закривленный посох бросает,[3241]
Он же вертится кругом и летит через тельчее стадо, —
Так далеко перекинул за круг[3242] он; вскричали данаи.
Быстро толпой набежавши[3243], друзья Полипета героя
Радостно к черным судам понесли награду владыки.

⁸⁵⁰ Сын же Пелеев для лучников темное вынес железо[3244]:
Десять секир двуострых[3245] и десять простых им наградой.
Выставил целью стрельбы — корабля черноносого мачту[3246]
В дальнем конце, на песке; а на самой вершине голубку
За ногу тонким снуром привязал; и по птице велел он
⁸⁵⁵ Метить стрелкам: «Который уметит по робкой голубке,
Все топоры двуострые в сень понесет победитель;
Кто же улучит по снуру одному, не уметивши птицы,
Тот, как стрелок побежденный, секиры простые получит».[3247]

Так говорил, — и восстало могущество Тевкра[3248] владыки;
⁸⁶⁰ Встал и герой Мерион, повелителя критян[3249] сподвижник.
Бросили жребии в медный шелом, сотрясли их, и Тевкру
Вылетел первому жребий стрелять; и немедля стрелу он[3250]
С страшною силой послал, но не сделал обета владыке
Фебу в жертву принесть первородных овнов гекатомбу.[3251]
⁸⁶⁵ В птицу герой не попал: воспрепятствовал Феб раздраженный;
В снур близ ноги он уметил, которым привязана птица:
Привязь у самой ноги пересекла стрела; встрепенулась,
К небу взвилась голубица свободная; привязь по ветру[3252]
На землю вся опустилася; громко вскричали данаи.
⁸⁷⁰ Быстро тогда Мерион у печального Тевкра из длани
Выхватил лук, а стрелу наготове держал, чтоб направить;[3253]
В сердце[3254] обет сотворил метателю стрел Аполлону
Первенцев агнцев ему в благодарность принесть гекатомбу
И, высо́ко под облаком робкую птицу завидев,
⁸⁷⁵ Быстро кружащуюсь, в бок под крыло угодил он стрелою:
Вверх сквозь крыло пролетела стрела и, обратно на землю
Пав, пред ногой Мериона вонзилася в дол; а голубка,
С выси лазурной на мачту спустясь черноносого судна,
Выю к груди преклонила, густые развесила крылья,
⁸⁸⁰ Быстро из персей дух испустила и с мачты далеко
Пала на прах; удивился народ и кругом изумлялся.[3255]
Все топоры двуострые взял Мерион победитель;
Тевкр, побежденный, простые понес к кораблям мореходным.

Сын же Пелеев огромный дрот и сосуд рукомойный,[3256]
⁸⁸⁵ Чистый, в огне не бывалый, ценою в вола, расцвеченный[3257],
Вынес пред сонм; и восстали могучие два копьеборца:
Первый пространнодержавный восстал Атрейон Агамемнон,
После герой Мерион, предводителя критян сподвижник;
Но, между храбрыми став, говорил Ахиллес благородный:
⁸⁹⁰ «Царь Агамемнон, мы ведаем, сколько ты всех превосходишь,
Сколько и мощью твоей и метанием копий отличен.
Но[3258] прими ты награду[3259] и с нею, Атрид, возвратися
К быстрым судам; а копье отдадим Мериону герою,
Если твоей то приятно душе; но так бы я думал».

⁸⁹⁵ Рек, — и ему не противился сын скиптроносный Атрея.
Дрот Ахиллес Мериону вручил; а герой Агамемнон
В руки Талфибия вестника пышную отдал награду.