Илиния

Проснулась только к вечеру и сразу всё вспомнила: Бренн жив! Это была самая важная новость для меня. Его мнимую потерю я перенесла с большим трудом. Как-то сразу стало ясно насколько близок мне этот человек. И как я обманывалась по поводу его чувств.

Жертвоприношений не будет. Богиня за нас. Мы можем ехать домой! Это тоже здорово.

Однако, быстро ехать домой не получилось. Спала я в нашей юрте. Наверное, Реджинальд перенёс меня сюда. Но, умывшись и выйдя на улицу, я не увидела никого из наших. Только Хала сидела у входа и плела какой-то оберег.

– Хала, а где все?

Все орки пошли на совет. Будут решать, что делать с белым племенем. Они принесли в степь много зла. А твои мужчины тоже пошли туда.

Так. Я бы тоже хотела оказаться сейчас на этом совете. Но у орков, кажется, не принято приглашать туда женщин, даже особенных. Немного пометавшись в сомнениях, я всё же решила никуда не ходить. Что там решат, мне всё равно расскажут. Столько мужских голов не могут ошибиться в выборе решения. А вот лично написать подробные вестники Бренну и Урсине, вряд ли скоро получится. Поэтому воспользуюсь-ка я случаем.

Я вернулась в юрту и написала тёплое, подробное письмо Бренну. В котором рассказала о нашей жизни у орков, о Герете и Хале, о герцоге и гневе богини. Радовалась, что Бренн жив и строжилась, чтобы берёг себя.

Писать было трудно. Потому что я никак не хотела задевать тему его признания, чтобы не нанести душевную травму. Но и делать из письма сухое, отстранённое послание, тем более не хотелось. Бренн мне был не просто другом. А очень близким другом. Мне даже сейчас казалось, что я знаю его всю жизнь и заранее могу сказать, как он отреагирует на то или иное событие.

Бренн абсолютно не умел двуличничать. Что на уме, то и на языке. Но при этом добрый, светлый и очень надёжный друг. Может быть, окажись он немного старше, и я обратила бы на него внимание. Но он изначально воспринимался мною, как младший брат, которого ещё надо строжить, опекать и воспитывать. А это не то чувство, которое я хотела испытывать к своему мужчине.

Кроме того, почти сразу я встретила Реджинальда. Вернее, даже не его, а его портрет в старой газете. И другие мужчины перестали для меня существовать, пусть я и сама поняла это не сразу.

Но, с другой стороны, когда я думала, что Бренн погиб, моё мнение о нём сильно изменилось. Я как-то сразу поняла, что никакой он не мальчик, которого надо воспитывать. Это воин, который смело вступил в бой с сильным противником. Мужчина, который знает чувство долга и ответственности. Друг, который пожертвует собой, защищая друга. Любимый, который ради спокойствия любимой может молчать о своих чувствах и признаться только на пороге смерти. Жаль, что не мой любимый. Ведь я, кажется, сделала другой выбор?

Поэтому в письме я постаралась рассказать о нас с юмором и пообещала, что скоро мы вернёмся и обязательно увидимся. Передавала привет рэю Матиусу и неведомой мне целительнице. Нет, я помнила смутно этих девушек, но поскольку близко с ними не сталкивалась, то и впечатлений о них у меня не было.

Отправив письмо, я ещё посидела, перебирая в памяти разные события и собралась теперь написать подруге. Но вдруг мне на колени упал вестник. Я сразу поняла, что от Бренна.

«Прости, что заставил волноваться. Я жив и со мной всё хорошо. Приезжайте скорее. Мы ждём» И вместе с письмом вестник перенёс коробочку мармелада – единственных конфет, которые я могла поглощать неограниченно. И Бренн всегда меня этим подначивал.

У меня аж слёзы чуть не брызнули. Всё-таки именно такие мелочи показывают нам истинное отношение, чтобы ни скрывалось за всякими словами.

Я позвала Халу, и мы вначале попили чай с мармеладом, который ей тоже очень понравился. Несколько конфет мы оставили Герету. Ну, а взрослые мужчины потерпят до возвращения в королевство. Коробочка совсем маленькая была.

Потом я начала сочинять послание Урсине, а Хала продолжила свою работу. Подруге я могла уже писать всё, как есть. Она всегда поймёт и поддержит. Рассказала, как нам было страшно, как Герет без всяких видимых усилий заставил уважать себя. Как он обручился с Халой. И сетовала на то, что не знаю, куда теперь девать эту малолетнюю парочку.

Сина тоже ответила быстро и коротко: «Очень любим вас. Ждём. Всё при встрече». И после этих коротеньких, но таких тёплых весточек, я успокоилась окончательно и занялась сборами домой. Ясно же, что как только мужчины договорятся, наш отряд покинет степь. Не хотелось бы задерживать всех. Поэтому я принялась собирать и паковать свои местные приобретения: сушёную и истолчённую кору вербы, целый мешочек голубой глины, которой в нашем ручье было много, обереги и амулеты, которые делала сама. Отдельно положила те, которые мне давала знахарка и другие женщины. Их амулеты были только для женщин и в основном целительские и бытовые. Например, я видела амулет от ежемесячных женских болей, от кишечных расстройств, от злого взгляда, от порчи и сглаза.