Иллюстрированный ключ к Таро А. Уэйта

Итак, на пути познания, который мало чем отличается от пути Посвящений, с внешней стороны ворот, среди развалин и осколков, так называемых, тайных искусств, мы встречаемся с картами Таро, в реальном существовании которых нельзя сомневаться; и все же эти карты принадлежат к иной культуре, о чем свидетельствует присутствующая в них необычайно высокая символика, которая интерпретируется, скорее, согласуясь с Законами Тонкого Мира, чем с предположениями и интуицией того, кто использует их для гадания. Известно, что Мудрость у Бога становится глупостью у людей, и нельзя даже предположить, во что именно глупость этого мира способна превратить Божественную Мудрость; так же, как ни учителя в обычных школах, ни профессора в университетах не могут предугадать, как будут истолкованы те знания, которые они дают.

Предмет моего рассмотрения, действительно, находясь в руках гадателей на картах, является атрибутом их ремесла; и я не собираюсь убеждать своих читателей в том, что этот факт не может вызвать никаких негативных последствий, но, с другой стороны, не существовало более удачного способа продлить жизнь этой системе; Доктрина в прошлом была заключена в определенные формы карт, созданные руками тех, кто, видимо, презрительно относился к людям, считая их неспособными смотреть на вещи глазами философа, и недооценивал их возможности, позволяющие проникнуть в суть Таро и воспринять его откровение. Наступило время, когда истина должна восторжествовать, что я и предлагаю раз и навсегда сделать, и попытку чего я и предпринял в данной работе, возможно, порой немного отвлекаясь от темы.

Как поэзия – самая превосходная форма выражения всего, что прекрасно, так символика – самое богоугодное средство для выражения наиболее глубоких истин Святилища Тайных Знаний, которые не могут быть высказаны во всей своей полноте обычными словами. Я не беспокоюсь о том, что нарушаю Догмат молчания11, так как недавно я получил из Высшего источника санкцию на обнародование того, о чем разрешено сказать.

Небольшой нижеследующий трактат разделен на три части, в первой из которых я уделил внимание истории Таро и некоторым вопросам, которые вытекают из этой темы и соотносятся с ней. Я хочу при этом заметить, что не собираюсь вносить никакого вклада в историю карточных игр, которая, хоть и известна мне, но в данном контексте не представляет интереса; это необходимый анализ оккультной традиции, распространенной и изучаемый в некоторых эзотерических школах, истоки которой, скорее всего, находятся во Франции, которая в течение последних пятидесяти лет является центром всей фантасмагории, разворачивающейся вокруг карт Таро под предлогом исторического подхода к ним.

Во второй части я рассматриваю символику с позиции некоторых ее наиболее высоких аспектов, что также послужит основной задаче создания полного и исправленного Таро, представленного отдельно в виде колоды с картами, выполненными в цвете; в трактате к черно-белому изображению этих карт прилагается подробное описание. Карты были созданы высокопрофессиональной художницей с соблюдением точного соответствия рисунка и значения под моим непосредственным руководством.

Что касается искусства прорицания, которому посвящена заключительная часть, то в ней, сопоставив все имеющиеся в письменных источниках гадательные системы и значения, я выдвинул на первое место конкретный расклад для гадания, который ранее не был опубликован – и именно это я считаю своим личным вкладом в историю Таро; этот расклад может быть признан, наряду со своей универсальностью, самым простым и способным заменить все другие громоздкие и запутанные формы расположения карт из разных внушительных инструкций.

Часть первая Завеса и ее символы

Глава 1 Вводная и общая часть

О поэзии с позиции патологии можно сказать – «бред безбожника и звездочета», обычный человек объявит гения безумцем, и между этими крайностями стоят десять тысяч аналогичных измышлений, сделанных теми, кто, обладая частью первопричины, моделирует и делает из нее все, что угодно. Я не вижу патологии в оккультных посвящениях, и не собираюсь проявлять неблагодарность в отношении их содержания, и пусть ни у кого не возникают сомнения – я не собирался пытаться их реформировать. Кроме того, патология, если бы она и существовала, была бы скорее эмпирической, чем означающей диагноз, и она не имеет критериев отсчета в данном вопросе.