Иллюзии

Образы его родителей и деда вызвали в нем страшную душевную муку, но еще большую муку и боль вызвали фотографии его брата-близнеца. На многих фотографиях, снятых в детстве, на лице Виктора Чейза Кинкейда всегда была улыбка. Но у Чейза создалось впечатление, что на всех фотографиях его брат смотрел куда-то поверх камеры, словно искал что-то такое, без чего он очень скучал.

Так было на всех фотографиях, кроме свадебных. Это были фотографии неподдельной радости, чистого покоя, словно его неустанные поиски наконец закончились, словно его брат наконец нашел то, к чему стремился, — иллюзорную и чудесную мечту, которая манила его из-за горизонта.

На свадебных фотографиях была чистая радость, а уж фотографии, на которых он был вместе со своим золотистым щенком, и фотографии, сделанные во время свадебного путешествия на Бора-Бора, просто излучали счастье. Было много и других счастливых фотографий, снятых в первые шесть лет. Но с каждым новым прожитым годом количество фотографий — если, конечно, все попали в альбомы — уменьшалось.

Устремив взгляд на женщину, которая стала венцом в бесконечных поисках его брата, Чейз спросил:

— Ты собралась в магазин?

Джиллиан кивнула и посмотрела в окно, за которым шел дождь, и, как показалось Чейзу, в ее взгляде был ужас.

— Думаю, нет никакой необходимости ехать в магазин прямо сейчас, ведь так? — спросил он. — Насколько я понимаю, у нас достаточно продуктов, чтобы протянуть несколько дней.

— Да, но…

«Я хочу приготовить твои любимые блюда. Я хочу, чтобы их вкус пробудил в тебе воспоминания… Для начала хотя бы то, что мы всегда обедали вместе, как бы поздно ты ни возвращался домой».

Пока Джиллиан искала давно забытые рецепты и составляла список продуктов, которые надо купить, тучи еще больше сгустились и дождь полил сильнее. Даже трудно было представить, что в июне может идти такой ливень. Но, несмотря на дождь, она решила проехаться по магазинам. Она не позволит старым страхам помешать ее планам воскресить забытую любовь.

— Почему бы мне не поехать с тобой? — предложил Чейз. И, заметив удивление на ее лице, добавил: — Наверное, обычно я не сопровождал тебя в магазины?

— Редко, — ответила она с ласковой улыбкой. И тут же, вспомнив, что она дала себе клятву говорить ему только правду, добавила: — В самом начале нашего брака ты это делал. Мы тогда решили быть вместе по возможности чаще.

— Ты не возражаешь, если я сейчас поеду с тобой?

— Конечно, нет.

— Отлично. Я только поднимусь наверх и возьму свой бумажник.

— Ты сам поведешь машину?

Чейз заметил проблеск надежды на ее лице и пожалел, что не может ответить на ее вопрос утвердительно. Но вести машину для него было слишком опасно, особенно по незнакомым улицам да еще в проливной дождь.

— Пожалуй, нет. Пока мои ребра не заживут, а рефлексы не восстановятся, мне лучше этого не делать.

В гараже стояли две машины: темно-синий «легенд» и огненно-красная «феррари». В одной из статей, присланных ему Джеком, Чейз читал о «феррари». Это была одна из тридцати существующих в мире машин, стоимостью около двух миллионов долларов. Несмотря на то что машина стоила безумно дорого, его брат часто ездил именно на ней.

Чейз все знал об огненно-красной «феррари» и, однако, взглянув на машины, спросил:

— Моя и твоя?

— Твоя и наша, — поправила его Джиллиан. — «Феррари» принадлежала твоему отцу, и он подарил ее тебе, когда ты достиг совершеннолетия.

— Она на ходу?

— О да. Ты все время ездил на ней, когда был один.

— А когда мы были вместе?

— Мы ездили на «легенде».

— Ты никогда не ездила на «феррари»?

— Нет, — покачала головой Джиллиан, и ее милое личико нахмурилось.

«Почему? — удивился Чейз. — Может, Чейз Кинкейд запрещал своей жене водить такую дорогую машину?» Такое отношение к личной собственности и такое грубое недоверие было скорее свойственно Чейзу Карлтону, а не его дорогому брату с даром мечты.

— Хочешь поехать на ней?

— Нет, — ответила Джиллиан. — Нет.

Глава 16

Через несколько минут после того как они проехали по устланной белым гравием подъездной дороге, Чейзу захотелось самому сесть за руль, несмотря на проливной дождь и жгучую боль в груди. Нельзя сказать, что Джиллиан плохо вела машину. Она вела ее очень хорошо, очень осторожно, но очень испуганно.

Чейз решил, что это никак не связано с его братом и это явное напряжение нельзя отнести на счет лет, проведенных за рулем рядом со слишком придирчивым мужем. Нет, здесь было что-то другое, что-то гораздо более глубокое, что-то такое, что заставило ее вообще забыть о его присутствии.

Изящные руки Джиллиан вцепились в руль так, что костяшки пальцев побелели, вены вздулись и напряглись. Ее лицо тоже было напряженным и таким же белым, как шрамы от пластической операции на ее щеках. Ее глаза потеряли свой обычный блеск, стали холодными, испуганными и упорно вглядывались вперед сквозь пелену дождя, пока она осторожно вела машину вниз по мокрой, продуваемой всеми ветрами дороге.