Иллюзия бессмертия

* * *

Лапы снежно-белого пса, коснувшись тверди, мгновенно в ней увязли, и он тут же опустил голову, принюхиваясь к угольно-черному песку, что таинственно искрился в льющемся непонятно откуда мягком свете.

Тишина и пустота…

На какой-то миг Доммэ показалось, что он ошибся в своих предположениях. В странном месте, куда он перенесся, не обнаруживалось даже намека на чье-либо присутствие. Все казалось каким-то нереальным: золотой свет, белый рохр на черном песке, как вечное противопоставление света и тьмы, и бесконечность окружающего пространства — словно вокруг не было стен, только ускользающая вдаль мгла.

Осторожно переступая лапами, Доммэ-зверь тихо фыркнул. Ветер его дыхания вдруг легко поднял в воздух черную взвесь сверкающих песчинок, обрисовав замерший всего в шаге от рохра мужской силуэт.

Призрак волнообразно качнулся, перемещаясь в сторону, и Доммэ внезапно понял, что тот тут такой не один: из песка шеренгами полупрозрачных теней проявлялись абрисы человеческих тел, создавая перед рохром своеобразный коридор, указывающий путь.

Куда?

Доммэ не представлял. Его желтые звериные глаза пристально следили за силуэтом мужчины, который явился ему первым, потому что призрак вполне осознанно пытался что-то сказать своим появлением.

Сотканная из воздуха и песка фигура вдруг ударилась о невидимую стену, осыпаясь по ней черным ливнем, и Доммэ наконец увидел то, что пытался ему показать загадочный дух: кривой разрыв в пространстве и эманацию магии из него — тот самый золотой свет, источник которого обычному глазу был совершенно неприметен.

Резко прыгнув к разлому, рохр втянул носом запах эманирующего потока, и алая пелена ярости залила глаза, когда он почувствовал знакомый аромат дурман-травы и человеческой крови.

Зверь рванул вперед, ведомый лишь гневом и инстинктом. Воздух вокруг него уплотнился, словно пытался остановить, а потом вытолкнул рохра в изрисованный непонятными знаками и рунами круг.

В самом его центре находился плоский, похожий на огромное блюдце камень, к которому была прикована Ириэйя, как посаженный на цепь пес.

От вида железного обруча, обхватывающего нежную шею девушки, и ее пропитанного кровью платья Доммэ-зверь словно сошел с ума: ринулся к камню, зубами вырывая из него штырь с цепью, перекусывая ее толстые звенья, будто это были птичьи кости.

На бледном обескровленном лице девушки не дрогнул ни один мускул, чтобы подать надежду, что она очнется; и рохр жалобно заскулил, вылизывая языком страшные порезы, изуродовавшие ее тело, рассчитывая, что слюна оборотней, способных к быстрой регенерации, сможет их залечить.

Зверь мягко тыкался носом в неподвижно свисающие руки Ириэйи, ее разметавшиеся по камню темные волосы, и тоскливо подвывал от отчаяния и боли, не желая верить, что пришел слишком поздно.

Ресницы девушки внезапно дрогнули, а с приоткрывшихся губ сорвался болезненный стон. Темные глаза Ири распахнулись, фокусируя взгляд на склоненной над ней мордой рохра, и очнувшаяся принцесса недоуменно просипела:

— Доммэ?.. Как ты здесь?..

Именно это было самым непостижимым для Доммэ — что темная ведьма не перепутала его в звериной ипостаси с Кином.

Как она поняла? Как признала, если видела всего пару раз?

Что-то ликующее и необъяснимое развернулось в груди Доммэ, наполняя его силой и уверенностью. И вместе с вернувшимся контролем у парня возникло нестерпимое желание сорвать с Ириэйи рабский ошейник, от одного взгляда на который рохру хотелось загрызть того, кто надел на нее мерзкую железку.

Вернув себе человеческий облик, Доммэ ухватился руками за обод, легко разводя его скрепленные цепью концы в сторону. На тонкой девичей коже остались синяки от грубого металла, и губы парня сами потянулись к ним, с неодолимым желанием стереть поцелуями уродующую красоту синеву.

— Ведьма… — с обезоруживающей нежностью прошептал Доммэ, касаясь губами бьющейся на шее Ириэйи жилки. — Моя ведьма…

Ири тихо охнула, цепляясь пальцами за одежду мужчины, и это стало для него согласием, приглашением и обещанием одновременно.

Темная ведьма что-то сделала с ним одним своим прикосновением. Приворожила, околдовала, лишила разума. Не было сил оторваться от ее желанных губ. Сладких, вкусных, дрожащих.

Доммэ рычал, собирая в пригоршни ее темные волосы, не мог надышаться их дурманящим запахом, и ему казалось, что сердце перестает умещаться в груди от распирающего его счастья.

Он не понял, почему девушка в ужасе начала кричать, и даже боль от проткнувшего его спину ножа почувствовал не сразу. Лишь несколько секунд недоуменно смотрел в сверкающие от непролитых слез глаза Ириэйи, видя в них только свое отражение.

Инстинкты зверя сработали, когда нападавший сзади вытащил клинок из раны. Боль огладила мышцы, как хлыст. Мгновенно перекидываясь рохром, Доммэ извернулся, пытаясь задрать противника когтями.

Второй удар пришелся оборотню прямо под ребра. Тонкий, похожий на жало стилет пробил легкие, и, пытаясь уйти от очередной атаки, Доммэ, истекая кровью, рванул сквозь пространство.

Вот только на этот раз что-то пошло не так.