Иллюзия бессмертия

– Сангус ловил рохров и превращал в своих слуг. Нет тварей

страшнее, чем обращённые рохры. Бездушные исчадия тьмы.

Безжалостные и беспощадные. .

– И вы собираетесь отправить в этот жуткий мир Вайолет? – от

самой этой мысли у Доммэ во рту пересохло. Либо родители сошли с

ума, либо он вообще ничего не понимал в жизни. Отдать чистую,

наивную девочку на растерзание какому-то извергу, от которого сами

спаслись бегством?

– У нас нет выбора, – тяжело вздохнув, Одр устало опустился в

кресло, поймав ладонью подрагивающие пальцы жены. – Только первая

одэйя может назвать новую хранительницу света, и, если она укажет на

Вайолет, нам придётся отпустить с ней дочь.

– А если Вайолет не захочет никуда с ней идти?

Родители так многозначительно переглянулись между собой, что

Доммэ показалось, будто его вопрос они посчитали несусветной

глупостью.

– Если Вайолет действительно избранная, то она не сможет

отказаться, – по щеке матери скатилась крупная слеза, и отец бережно

утёр её, заключив жену в свои объятья. – Такова суть хранительницы –

служить свету и добру.

– И умереть во имя этой высокой и непонятной цели, – зло

закончил Доммэ. – Я не буду сидеть и спокойно ждать, когда какая-то

одэйя придёт и заберёт у нас Вайоли! Не отдам!

– Доммэ, сынок, стой! – вскочив с места, королева попыталась

остановить бросившегося вон из гридни сына, но удержавший её Одр

только покачал головой:

– Не трогай его, родная. Пусть проветрится и остынет. Ему сейчас

надо осмыслить и переварить всё услышанное. Лучше подумай о том,

что мы скажем дочери.

ГЛАВА 6

Свежий воздух живительным глотком проник в горящие огнём

лёгкие Доммэ, и парень остановился посреди двора, запрокинув к

темнеющему небу голову, жадно вдыхая и выдыхая вечернюю прохладу,

словно пил студёную воду, а жажду утолить никак не мог.

Огромный шар луны выплыл из-за рваного облака, осыпав

Ривердол мягким серебром. Где-то у окраины леса протяжно завыл рохр,

и Доммэ инстинктивно повернул голову в ту сторону, откуда пришёл

звук.

– Не пойдут, стало быть, рохры за чужой кровью. . – задумчиво

проговорил в пустоту парень. Посмотрел на окна Вайолет, в которых уже

мерцал отсвет зажжённых свечей, а затем вновь на высокое небо. В

звериных глазах оборотня отразился лунный диск, став похожим на

золотой зрачок. – Значит, сделаем так, чтобы пошли!

В мрачной решимости Доммэ дошагал до крыльца покоевых

хором, лишь на миг усомнившись в правильности своего решения. Луна

светила ему в спину, отбрасывая на ступени косую тень, в которой

молодой рохр казался себе в два раза выше и шире. Тряхнув головой,

парень ступил на скрипнувшую под тяжестью его веса ступень, всё с тем

же одержимым упрямством повторив:

– Не отдам!

****

Пяльцы всё норовили выскользнуть из вспотевших ладошек, и,

бездумно тыкая иголкой в ткань, Вайолет больше её портила, чем

занималась вышивкой. В ожидании прихода батюшки девушка стала

трястись от волнения, и как ни старалась себя чем-то занять, чтобы

отвлечься – всё валилось из рук.

Чего больше всего опасалась дочь короля рохров, так это того,

что отныне отец приставит к ней соглядатаев, и о походах в лес можно

будет забыть.

Мысль о том, что не будет больше посиделок в пахнущей травами

и деревом избушке Урсулы, почему-то причиняла девушке боль.

Привыкла Вайолет к вредной старухе. К слову её резкому, но

справедливому. К женской мудрости её бесконечной. К науке её

мудрёной да нелёгкой. Скучно и неинтересно Вайолет было со

сверстницами. С Урсулой же наоборот – за корявым и неприглядным

обликом лесной ведьмы видела Вайолет её светлую, добрую душу. Вот и

тянулась к ней всем своим сердцем. Прикипела накрепко, как к кому-то

родному и очень близкому.

В коридоре послышалась поступь чьих-то шагов, и, отшвырнув в

сторону рукоделие, девушка вскочила на ноги, с тревогой глядя на

отпирающиеся двери.

На пороге возник мрачный, будто дождливый день, Доммэ, и

Вайолет невольно вытянула шею, надеясь узреть за его спиной высокую

отцовскую стать.

– Собирайся, Вайоли, – мазнув по сторонам взглядом и

наткнувшись им на оставленные у стены сапожки, Доммэ, споро

подхватив их, поставил перед сестрой. – Со мной пойдёшь.

– Куда? – растеряно всовывая в обувку ноги, девушка посмотрела

на брата, почему-то так и не найдя в его ничего не выражающих глазах

ответа на свой вопрос.

– Потом объясню, – ладошку Вайолет поймала крепкая рука

Доммэ, отчего-то показавшаяся девушке неестественно горячей.

– Ты, часом, не болен? – тут же озаботилась она.

Взгляд оборотня лихорадочно полыхнул диким блеском, и

Вайолет впервые в жизни захотелось отшатнуться от брата,

инстинктивно чувствуя, что с ним творится что-то неладное.

– Нет, не болен. Пойдём, – хрипло проговорил он, настойчиво

утягивая за собой девушку к выходу.

Ни страха, ни тревоги Вайолет не испытывала, когда, выйдя во

двор, Доммэ перекинулся рохром, подставив ей свою широкую спину.

Нравилось девушке кататься на брате. И испытывала она какое-

то глупое чувство, прижимаясь к его лохматой шкуре – щенячий восторг

и лёгкую зависть, что не могла бежать с ним рядом, ловить мордой

упругие струи ветра, различать все оттенки окружающих запахов и

чувствовать силу земли мощными лапами.