Иллюзия бессмертия (СИ)

Сердито рыкнув, Доммэ хотел воспользоваться своими новыми возможностями, чтобы выскользнуть из запертой комнаты, но неожиданно наткнулся на невидимую стену, не больно, но ощутимо ужалившую его разрядом маги.

Так вот чем занималась старая хитрая карга, пока Доммэ, как последний олух, развесил уши. Она строила клетку, в которой он теперь был заперт, будто нашкодивший щенок.

Она серьезно? Решила, что с ним так можно?

Негодуя и злясь, Доммэ пытался пройти сквозь пространство, но стена магии раз за разом вставала у него на пути, выволакивая на свет божий Доммэ-зверя.

Обернувшись в прыжке рохром, он медленно обошел по кругу границы своей ловушки. Несколько секунд зверь принюхивался, выискивая что-то понятное одному ему, а потом резко прыгнул вверх и растворился в воздухе.

Куда его потянул рохр, Доммэ не сразу и понял. Вернув себе человеческий облик, он стоял в кромешной темноте, подозрительно озираясь по сторонам, и смотрел на запертую дверь, ведущую в комнату темной ведьмы.

Одаринов поблизости не было. Это было странно. Их магию парень сейчас чувствовал на ином уровне своих возможностей. Хотя если Урсула сказала стражам, что поймала его, Доммэ, в ловушку, их отсутствие вполне понятно.

И все же зверь зачем-то привел его именно сюда. Он что-то хотел Доммэ сказать. О чем-то предупредить.

Это парень собирался выяснить позже. Потом. Потому что сейчас ему необходимо было вернуть себе контроль над своей ипостасью, раз и навсегда показав, кто из них кому хозяин.

Свернув к лестнице, ведущей наверх, Доммэ пробежался уже хорошо знакомыми коридорами, и когда до комнаты Вайолет оставался лишь один поворот и несколько ярдов, чуткий слух рохра уловил тихий стук костяшками пальцев по деревянному полотну двери.

Парень замер. Неслышно ступая по каменным плитам пола, он осторожно выглянул из-за угла, и в грудь его с размаху заехало жгучим кулаком ревности и обиды, когда Доммэ увидел вышедшего из комнаты одарина и безоглядно шагнувшую в его объятия Вайолет.

Смотреть на то, как эти двое целуются, забыв об осторожности и стыде, было выше его сил. Сердце обожгло нестерпимой болью, и, перекинувшись рохром, парень провалился в черный омут пространства, распахнувшего ему свои объятия, желая только одного: убежать от мучающего его видения, стереть его из своей памяти, забыть.

Рохр вывалился в безмолвную пустоту комнаты, укутанную мраком и тишиной, и, подавляя боль Доммэ-человека своими звериными инстинктами, стал метаться из угла в угол, шумно дыша и порыкивая от нетерпения.

Доммэ не понимал, что происходит. Абсолютно ничего не понимал, пока зверь не схватил зубами лежащий на подоконнике гребень и не заскулил — жалко и как-то безысходно-надрывно.

В нос ударило ароматом дурман-травы. Оставшиеся на зубцах гребня волосы темной ведьмы упоительно пахли чем-то родным — терпкими лесными травами, спелой земляникой, Ривердолом…

Рохр взвыл, сиганул в невидимое обычному глазу пространство, словно в открытую дверь, и переместился на залитую лунным светом центральную площадь цитадели.

Словно ужаленный, он носился по узким улицам города-крепости, бросался на закрытые двери домов и жадно втягивал носом воздух в поисках одного-единственного запаха.

Тщетно.

Сонный город безмолвствовал, а полная луна пила отчаяние мечущегося зверя, доводя его до состояния помешательства. Рохр выл, бесился, не давая Доммэ поднять голову и взять над ним контроль. А потом понесся сломя голову на верхние террасы города — туда, где над острыми шпилями высоких башен висел золотистый лунный диск, вынимая своим безразличием из снежного пса душу.

Остановившись у самого края языком нависающего над городом выступа, зверь запрокинул голову и протяжно завыл в ночное небо. Долго, пронзительно, отчаянно. Словно ранили его стрелой в самое сердце, и оно заходилось в предсмертной агонии.

Давление агрессивной ауры второй ипостаси оборотня внезапно исчезло, и Доммэ впервые почувствовал, что его зверь сейчас слаб и уязвим настолько, что неспособен удерживать ни человека, ни магию.

Искра инглии внутри Доммэ полыхала нестерпимым жаром, распускала свои лучи, наполняла мышцы невероятной мощью. Стиснув зубы, парень хладнокровно наступил мысленно на горло своему обессилевшему зверю, забирая у него контроль над магией и своей жизнью.

Рохр запоздало дернулся, не ожидая от человека подобного предательства, а потом жалобно заскулил и перестал сопротивляться обороту.

Высоко в небе сияли искристые зори, подмигивая гордо расправившему спину парню, что застывшей тенью стоял у края площадки. В темных зрачках его глаз плескались бездонные омуты, в которых отражался бледный лунный лик. И казалось Доммэ, что серебристая гладь его изменчиво колышется и смотрит на него с высоты лицо темной ведьмы, полосуя душу своей улыбкой и беззастенчивым взглядом.

— Молодец. Все сделал правильно. Запомни этот момент и эти чувства. Они и дают тебе власть над своей силой, — тихо прозвучало за спиной парня, вынуждая мгновенно обернуться на голос.