Иллюзия разобщенности

А потом Дэнни испытал чувство, которого прежде не знал, — острую жалость, освободившую его от немыслимой тяжести. И мальчик, к которому он тянулся в полумраке, голова, которой касался, была не его, то были мягкие вьющиеся волосы его спящего отца, маленького, одинокого, страдающего, отчаявшегося и напуганного.

Амелия Восточный Сассекс, Англия, 2010

I

Мама предупредительно дождалась, чтобы Филипп вернулся домой, прежде чем сообщила новости о дедушке Джоне. Папа тоже был дома, а потом приехал Дейв с цветами.

Мы точно не знаем когда, но я накануне с ним разговаривала, и, судя по голосу, у него все было хорошо. Мы долго говорили о новой выставке, которая у нас открывается: американские фотографии, потерянные в Европе во время Второй мировой.

Я рассказала дедушке Джону, что моя задача — сделать выставку доступной для незрячих. Он хотел узнать побольше, и я ему объяснила, как мне описали одну фотографию: молодая американка позирует на ограждении на Кони-Айленде, в платье из «Лорд энд Тейлор». А я после этого найду похожее винтажное платье, чтобы посетители его трогали и нюхали, пока им будут рассказывать, что фотографию прислали Хейли и Себастьян Дазен из Сен-Пьера, во Франции, как они детьми нашли ее в обломках американского бомбардировщика В-24 в лесу за своей фермой. Я рассказала дедушке Джону о фотографии, потому что он летал на В-24. Объяснила, как буду использовать модель В-24, стоявшую у меня в комнате, и хвастаться, что на таком самолете летал мой собственный дед.

Рассказала, что директору музея понравилось название, которое я придумала для выставки, и как один из стажеров сказал, что видел рекламу МуСИ на боку автобуса в Нью-Йорке, там огромными буквами было написано название выставки: ИЛЛЮЗИЯ РАЗОБЩЕННОСТИ. Я все это рассказывала дедушке Джону, а он слушал и говорил, как он мной гордится. Я подумать не могла, что этот разговор станет для нас последним.

Филипп только раз видел дедушку Джона, на нашей свадьбе в Саутгемптоне. Они разговорились о видах рыбы, которую его родители подавали на обед, когда он был маленьким.

Он хотел, чтобы Филипп рассказал, как мы познакомились, и поверить не мог, что все так было, потому что Харриет сделала ему предложение в Монтоке, возле доков, где стоял корабль Филиппа. Эта черта была из тех, что мне так нравились в дедушке Джоне: он всегда задавал вопросы и старался установить связь.

Мы с Филиппом полетели в Англию на следующий день после моих родителей. Папа встретил нас в Хитроу, а потом отвез в поместье дедушки в Восточном Сассексе. Полет я перенесла хорошо, но когда вошла в парадную дверь и ощутила самый запах дома, поняла, что дедушка Джон умер, и мы приехали, чтобы похоронить его тело возле бабушки.

Папа с Филиппом после обеда поехали за продуктами, а мы с мамой разбирали дедушкины вещи. Она вкладывала предметы мне в руки и описывала их. Мама удивилась, когда я сказала, чтобы она продала дом. Она тоже этого хотела, но думала, что я буду сильнее переживать. В глубине души я знала, что сохранив дом, я пыталась бы таким образом сохранить дедушку живым.

— А когда мы его продадим, — сказала я, — раздай деньги, потому что нам и так хорошо, а дедушка бы этого хотел.

— Мы говорим о миллионах фунтов, Амелия, — ответила мама, но я чувствовала, что она отчасти согласна.

Потом мы обе плакали, обнявшись. Было хорошо, и все это помогло нам подготовиться к тому, что нас ждало.

На следующий день Филипп осматривал дом и наткнулся на дедушкин старый «Роллс-Ройс», на котором он раньше каждый день ездил в деревню за газетами и хлебом. Только в машине бабушка разрешала ему курить сигары. Филипп сказал, что над двигателем нужно поработать, но в остальном машина в отличном состоянии. Я ответила, что он может ее взять, но потом, когда мы легли, он сказал, что машина ему не нужна, и я поняла, как мне повезло, что рядом со мной кто-то, кто меня так хорошо знает.

За пару дней до поминальной службы мама отвела меня в свою бывшую школу. Ее закрыли, ворота были заперты, но мы пробрались внутрь. Мама сводила меня туда, где курила с другими шестиклассницами. Потом отвезла в парк, куда дедушка каждое воскресенье возил ее кататься на качелях.

Дедушку нашла его сиделка. Сказала, что он лежал на той стороне кровати, где раньше спала миссис Брэй.

Мы с мамой стояли в спальне возле кровати. Потом мама сказала:

— О боже, — и объяснила мне, что на столике возле кровати лежат бабушкины книги, очки для чтения, серебряная ручка, и стоит пустая чашка.

— В его голове они так и жили вместе, — сказала она.

И я подумала, что если бы Филипп умер, я бы тоже не стала трогать его вещи.

За обедом мама сказала, что дедушка чудом выжил в войну. Что с ним долго все было плохо. Филипп спросил, что с ним случилось. Мама ответила, что подробностей никто не знал, но после того, как его обнаружили на поле боя во Франции, он несколько месяцев пролежал в коме в военном госпитале. Папа рвал газеты, чтобы разжечь камин, и прервался, чтобы послушать.

Дедушку нашли на рассвете канадские солдаты.