Иллюзия закона. Истории про то, как незнание своих прав делает нас уязвимыми

«Новаторская терапия» была предложена врачом, который никогда даже не встречался с пациентом и недооценивал тяжесть его состояния. Данная терапия была в лучшем случае экспериментальной, никогда не испытывалась даже на мышах, с «исчезающе малыми» шансами на улучшение качества жизни смертельно больного ребенка, которому она, как заключил суд, причинила бы значительную боль и страдания (56). В конечном счете то, о чем Найджел Фарадж сказал «истеблишмент сомкнул ряды», подразумевая существование некоего бессмысленного заговора, на самом деле представляло собой неоспоримый консенсус всех вовлеченных в дело медицинских экспертов.

Как бы то ни было, если оставить в стороне все доводы медицинского характера, очевидно, что на каждом этапе рассмотрения дела принятие решения основывалось на оценке того, что отвечает наилучшим интересам Чарли. В утверждении о том, что стоимость предложенного лечения была главным фактором, от которого отталкивался суд, не было ни крупицы правды. Как заявил судья на первом же слушании, финансовые расходы не играли в этом деле никакой роли. Усилиями семьи было собрано более миллиона фунтов стерлингов, однако эти деньги не имели никакого отношения к определению наилучших интересов Чарли, по той простой причине, что «наилучшие интересы ребенка» и решение о финансировании лечения Клиническими комиссиями НСЗ представляли собой совершенно не связанные вопросы.

Конечно, бывают судебные дела, в которых пациенты оспаривают рекомендации Национального института здравоохранения и медицинского обслуживания о том, какие лекарства и методы лечения являются клинически и экономически эффективными, а также дела, в которых суды просят пересмотреть решения Клинических комиссий не предоставлять в рамках НСЗ определенные виды лечения, рекомендованные Национальным институтом здравоохранения и медицинского обслуживания. Хотя многие такие решения основываются на многочисленных факторах, связанных с клинической эффективностью, было бы несправедливо утверждать, что эти дела рассматриваются исходя из финансовых соображений.

Как бы то ни было – и я не устану повторять это в тщетной надежде, что в конечном счете эту мысль удастся вдолбить в непробиваемые головы, – к делу Чарли все это не имело совершенно никакого отношения. Заявление о том, что клинические рекомендации больницы и судебные решения имеют какое-либо отношение к платежеспособности семьи или готовности НСЗ выделить необходимые для лечения средства, было чудовищной ложью[34].

Точно так же легко опровергается разнесенный вздор о том, что Чарли стал «узником государства» или «узником НСЗ». В рамках судебного разбирательства государство представлено соответствующим органом или министром. Так, в делах по публичному праву, связанных с подачей муниципальными властями заявления на получение ордера на опеку, в качестве заявителя выступает орган муниципальной власти. В делах, связанных с иммиграцией, государство представляет министр внутренних дел. В делах, связанных со здравоохранением, со стороны государства выступает государственный секретарь по вопросам здравоохранения. Все это можно узнать из опубликованных судебных решений, в верхних частях которых можно ознакомиться со всеми сторонами, вовлеченными в судебный процесс. Единственными сторонами, вовлеченными в дело Чарли, были заявители, больница Грейт-Ормонд-Стрит, и ответчики, родители Чарли и сам Чарли (точнее, его законный представитель). Тот факт, что больница Грейт-Ормонд-Стрит является учреждением НСЗ, не имеет никакого значения – судебный процесс никак не отличался бы, будь Чарли пациентом частной больницы.

Путаница возникла также и в отношении роли судей: возникло предположение, будто политизированная судебная культура США проползла в Англию и Уэльс. Мы подробнее поговорим об этом в следующей главе, но суть Конституции Великобритании заключается в разделении властей – жирной черте, проведенной между правительством и судебной властью. Судьи являются политически независимыми, их назначает королева по рекомендации независимой Комиссии по назначению судей. Они не подотчетны ни министрам, ни членам парламента (57), и ни те ни другие не имеют совершенно никакого влияния на выносимые судебные решения[35].

С КАКОЙ СТОРОНЫ НИ ПОСМОТРИ, ГОСУДАРСТВО ВООБЩЕ НЕ ИГРАЕТ В ЭТОМ ДЕЛЕ НИКАКОЙ РОЛИ.

Таким образом, когда такие ярые сторонники смертной казни, как американские республиканцы Пол Райан и Тед Круз, с честным лицом заявляют, что «государству не место в вопросах жизни и смерти», они правы, хотя и не в том смысле, который они в эти слова вкладывают. Формально, с точки зрения системы правосудия Англии и Уэльса эти слова верны, однако в качестве нормативных суждений – какими эти комментарии вне всякого сомнения и замышлялись, – основанных на лживых воплях о том, что английские дети «приговариваются к смерти британским правительством», они совершенно оторваны от реальности.