Иловайский капкан

— Повторюю запытання, — скривил подполковник рот. — Видповидай, бо роздилую як бог чэрэпаху.

Старик молча качался на табурете, сплевывал изо рта кровь и тяжело дышал, с ненавистью глядя на комбата.

— Ну що ж, — выждал паузу тот, а потом достал «инструкцию», пробежал глазами начало и приказал Шнырю: — Пункт пэрший.

Тот просеменил к сейфу, открыл его, извлек оттуда молоток с длинным шиферным гвоздем, аккуратно прикрыл сейф и вернулся к истязаемому. Подручные схватили его за плечи и голову. Старик попытался вырваться, задергался. Шнырь, оскалив зубы, приладил острие на седой макушке и нанес первый удар. Воздух содрогнулся от крика. На пятом или шестом взмахе молотка полный нечеловеческой муки крик пресекся, жертва задергала ногами, издала последний хрип и обмякла.

— Кончився сучий потрох, — утерев окровавленной рукой лоб, с сожалением буркнул комендант. Мельничук недовольно крякнул и перевел взгляд на Линника.

— Ну, як тоби?

— Впечатляет, — сглотнул тот. — Только быстро подох, собака.

На следующее утро, заехав за выделенными ему бойцами, Винник провел с ними инструктаж:

— Значить так, хлопцы, отправимся в село Чмыровку к бывшему председателю колхоза.

После развала СССР он приватизировал в свою пользу ферму со свинарником. Должен делиться в пользу батальону.

Вскоре машина кэривныка пылила в нужном направлении по шляху. Операция прошла успешно.

Сначала местный аграрий заартачился было и попытался качать права, но, когда Фриц с Гуцулом по приказу Линника отходили его прикладами, а затем под вопли семьи потащили на расстрел, взмолился и подписал все бумаги. Нацгвардейцам Линник пояснил, что это договоры на поставки им продуктов. Таким же образом кэривнык захватил в районе две частные пасеки и зарыбленный пруд, а затем решил навестить село Запорожское. Там он задумал присмотреть угодья для расширения своего хозяйства.

В Запорожское вместе с подручными приехал утром, по первому холодку, и для начала навестил сильраду. Та оказалась закрытой.

— Эй, бабо, а дэ ваш голова! — заорал Гуцул, увидев гнавшую по улице корову женщину.

— Дэ-дэ, збиг, — недоверчиво косясь на людей с оружием, ответила она. — А вы хто будэтэ?

— Мы, гражданка, из Старобельска, по служебным делам, — подошел к женщине ближе Линник.

— Тоди можэтэ пройды до сэклэтаря, вин жэвэ он у тий хати, що пид яворамы, — ткнула хворостиной в дальний конец улицы.

— Так, за мной, — оглянулся Линник на спутников, и они пошли вперед.

— Пишла, Зорька! — двинулись в противоположную сторону женщина с коровой.

Когда до конца улицы оставалось всего ничего, глазастый Фриц заметил двух человек в камуфляже, удаляющихся по узкому переулку.

— Трэба пэрэвириты, хто таки, — бросил он коллегам и, громко заорав на всю улицу: — А ну, стий! — выхватил из кобуры ТТ и пальнул в воздух.

В ответ незнакомцы оглянулись, коротко стрекотнул автомат, и они исчезли.

— За ними! — приказал Линник.

Когда, проскочив переулок, группа выскочила на околицу, двое мелькали в кустах вишенника впереди, бросаясь из стороны в сторону.

— Стой! — снова завопил кэривнык, а бандеровцы ударили по бегущим из автоматов.

В ответ с той стороны хлестко щелкнул выстрел, затем второй, и вокруг стало тихо. Линник, обливаясь кровью из простреленных легких, скреб землю ногтями, рядом смертно хрипел Фриц, понемногу затихая.

Глава 4 Саур-Могила

Устроившись у амбразуры полуразрушенного бетонного парапета, Залесски доставал штыком из вскрытой банки куски волокнистого мяса, отправлял их в обросший щетиной рот, сплевывая хрустящий на зубах песок и время от времени прикладываясь к фляге. Рядом с его головой в каске торчал приклад ручного с вставленной в приемник лентой пулемета, из дальней части смотровой площадки наносило трупный смрад. Там, в снарядной воронке, заменившей могилу, чуть присыпанные землей, гнили двое «солдат удачи» из прибалтов, а вместе с ними Отто Рунге. Все были убиты сутки назад, при очередной атаке. Трупы были раздеты догола, что исключало возможность установить в них наемников, а лица разможжены прикладами — для затруднения опознания.

— Да, Отто, не повезло тебе, — хлебнув из фляги в очередной раз, покосился в ту сторону поляк. — В прошлую войну русские пришибли в степях твоего деда, а сейчас тебя. Не позавидуешь.

Он нацепил пустую банку на конец штыка и метнул ее через парапет вниз. Изрытый воронками от снарядов и мин, с ведущей вверх разбитой гранитной лестницей и сгоревшим у ее подножия танком, высокий холм плавно переходил в равнину, окаймленную лесопосадками, в которых для очередной атаки накапливались ополченцы.