Имаго

Мы обернулись к Холли, сидящей на диване. Рядом играла с тряпичной куклой Мими, стеснительная немая девочка. Она то и дело дергала Холли за рукав, демонстрируя ей платья своей игрушки. Холли задумчиво кивала в ответ; взгляд ее голубых глаз был бессмысленным. Королевы симбиотичны… Значит, Холли должна чувствовать все, что чувствует Шерил. Но так ли это?

– В общем, – Хейзелтон небрежно захлопнул Книгу и вернул ее Алексу, – так и думал. Здесь нет ничего дельного.

– А где Дункан? – спросил Алекс.

– На охоте. – Хейзелтон сверкнул глазами, и это мне не понравилось. – У Дункана необычные пристрастия. Он не любит пакетированную кровь.

– Почему?

– Потому что пакеты сделаны из полиэтилена, а не из плоти, – улыбнулся Хейзелтон.

По коже побежали мурашки. Даже из пакета мне пить было неловко, словно я нагло пользовалась чем-то украденным. Но Дункан – необычный имаго. Пожалуй, стоило присмотреться к нему…

– Пойду пообщаюсь с Холли. – Алекс отошел.

Мы с Хейзелтоном задумчиво посмотрели на Холли, глядящую в пустоту. Он достал из замусоленной пачки еще сигарету.

– Узы, да? – Он щелкнул зажигалкой. Крошечный огонек впился в кончик сигареты, аппетитно захрустел табаком. – Двусторонние?

Я пожала плечами, все так же глядя на Холли. Алекс что-то тихо ей говорил, а она робко улыбалась, дергая манжеты симпатичного джемпера. Вещичка выглядела поношенной… и незнакомой.

– Маленький совет. – Хейз выдохнул струю дыма.

– Мне не нужны твои советы.

– Совет номер один, – непреклонно продолжил он. – Следи за словами, иначе и понять не успеешь, как они станут твоими последними.

Прислонившись к стене возле ящика с забродившими консервами, я мрачно уставилась на Хейза.

– Совет второй. – Он поднял два оттопыренных пальца. Его глаза насмешливо блестели, а тонкие губы изогнулись в улыбке. – Будь осторожней с узами.

– И что это за совет такой дерьмовый? – поинтересовалась я, обрывая секущиеся концы волос. – Что я могу сделать с химией имаго?

– Отслеживать узелки. – Хейз наклонился так близко, что меня замутило от табачного дыма, и жестом велел придвинуться. Только когда я подчинилась, он продолжил: – Марк Холдер, – он ткнул пальцем в лысого мужчину, – завязан на Грейс Лавджой, – тощий палец переместился в сторону рыжей девушки, – а она, в свою очередь, – Хейз усмехнулся и махнул в сторону Алекса, – на твоем друге. На Алексе повязана ты, а я – на тебе. Знаешь, на что это похоже?

Взглянув в живые серые глаза Грейси, наполненные жадной тоской, я все поняла. Только слепой не заметил бы такое.

– Как будто мы – персонажи какого-то дамского сериала, – усмехнулся Хейз, – которые то и дело впадают в кому и теряют память на протяжении сотни, пятисот, тысячи серий. Джаспер влюблен в Джулию, а та – в Фернандо. Фернандо обожает Салли, а милая кокетка Салли без ума от Кори. А Кори никого не любит, он в коме после того, как переспал с Мелани.

Я фыркнула, а Хейз сухо улыбнулся.

– Вот видишь. Тебе смешно, а на самом деле все это непонятно. Сценарист, то есть природа, определила каждому из нас роль, которую мы успешно играем. Ты, Оливия, под бурные овации появилась на сцене Алекса и Холли; кто-то из зрителей наверняка ахал от ужаса, глядя, как пробуждается Юная. Грейси – твоя соперница, а Королева-мать – антагонист. Разумеется, нельзя без безбашенного весельчака с придурью – Дункана. Кто-то играет нами, управляет, а иллюзорные домохозяйки за невидимым экраном с нетерпением и трепетом ждут, когда поплывут финальные титры.

– А какую роль играешь ты? – спросила я.

Хейз раздавил сигарету в пепельнице, даже не докурив ее. Он прикоснулся зловонной ладонью к моей щеке, и я вздрогнула.

– Я тот самый парень, потенциал которого никто из съемочной группы не ценит.

Мне хотелось спросить у него, что же это значит, но Хейз уже встал из-за стола и отрывисто гаркнул в пространство несколько имен:

– Жизель, Доминик, Саша, Гвендолайн.

Названные имаго повернули головы, бесстрастно глядя на него. Хейз коротко махнул им, приказав следовать за ним, и все пятеро удалились в другой конец убежища, общаясь, видимо, телепатией – ни слова от них я не услышала. От Хейзелтона исходила такая пьянящая сила, что стало не по себе. Едва поднимая ноги от слабости, я подошла к Алексу с Холли и присела рядом.

– Тебе не приходило в голову, что мы давно не слышали Королеву? – Алекс осторожно вытер струйку слюны, стекающую из уголка рта Холли. – Мысли… раньше это было естественно – видеть вспышки ее эмоций, воспоминаний. А сейчас – тишина, будто она оторвала себя от имаго.

– Понятия не имею, – призналась я, сев перед Холли. – Я после смерти вообще не думаю о мыслях Королевы. Меня гораздо больше интересует ее сердце.

Холли таращилась на меня, шевеля губами. Слюна сочилась из ее рта длинными липкими нитями, как из пасти бульдога.

– Кататония, – на диван рядом сел Марк Холдер и протянул мне пакет с кровью. – Думаю, это связано с быстрым взрослением – мышление у девочки осталось детским.