Имам Шамиль

— Почему он отстал, не предупредив? Что бы это могло значить? За эти дни парень очень изменился и ведет себя странно. Меня почему-то стал избегать, не смотрит в глаза, — сказал ей Шамиль.

— Сошел, наверное, с ума. Скоро сойдем и мы. Буйствовать, конечно, не сможем, очень уж слабы, а тихого помешательства не избежать. О владыка! И за что ты посылаешь такие мучения! — ответила Меседу, подняв к небу глаза.

— Это не мучение, а испытание, — желая успокоить отчаявшихся, сказал имам и, окликнув Юнуса, единственного, который за все месяцы сражений не получил ни одной царапины, направился по дороге в обратную сторону.

— Куда? Зачем ты идешь? Сам свалишься от голода! — кричала вослед Меседу.

Но Шамиль не остановился. Он, рассуждая вслух, говорил:

— Как можно быть неблагодарным к тому, кто нас спас? Ведь если бы не Салих, мы сгнили бы в этой пещере. Парень настолько добр, рассудителен и трудолюбив, что порой приходится удивляться. Клянусь аллахом, я и шагу не смогу сделать без него.

Юнус, облизывая сухие губы, тяжело дыша, едва успевал за имамом, удивляясь силе и выносливости предводителя.

Поднявшись на небольшой холм, Шамиль облегченно вздохнул.

— Смотри, вон сидит, уткнув голову в колени, — сказал имам, указывая пальцем на человека, съежившегося на обочине тропинки.

Обессиленный Салих, видимо, спал. Раненая нога была вытянута. Когда Шамиль подошел к нему и тронул за плечо, он, вздрогнув всем телом, вскочил.

— Ты что испугался, сын мой? — спросил ласково имам.

Салих мигал воспаленными веками. Казалось, в первую минуту он не соображал, где он и кто с ним говорит. Наконец придя в себя, упал перед имамом.

— Убей меня, я виноват, мне лучше умереть.

Шамиль сказал:

— Встань с колен, я не бог и не царь, убивать тебя не за что.

Салих встал.

Тогда Шамиль обратился к Юнусу:

— Моя тетушка права. Несчастный сошел с ума, и все-таки оставлять его на съедение шакалам нельзя.

Юнус хотел было взять Салиха за руку, но тот, отдернув ее, сказал:

— Нет, я не сумасшедший, знаю, что делаю и говорю. Повелитель мой! Убей меня, как неблагодарного гяура, я виноват перед тобой!

— За что я должен убить тебя? Что ты мог сделать такого?

Юноша молчал. Шамиль, склонившись к нему, сказал строго:

— Не дури, если ты на самом деле не лишен рассудка, говори, в чем твоя вина?

Салих ответил:

— Неблагодарный я. Будучи в неоплатном долгу, не выполнил твой приказ…

— Да скажи ты наконец! — возмутился Шамиль.

Салих поднял голову и, виновато глядя на Шамиля, произнес:

— Я не застрелил Кегера.

— Вот дурачок, — вздохнул Шамиль. — Дай бог, чтобы твои грехи передо мной и перед богом не были больше этого греха. А то, что не убил коня, — хорошо сделал. Я приказал тебе сгоряча, а потом сам пожалел. Душа заныла, будто близкого человека потерял. Я бы и сам не смог поднять руку на такого красавца, как Кегер.

Салих не верил своим ушам. Он продолжал стоять, глядя на повелителя так, как будто увидел его впервые.

— Идем, люди ждут нас, — сказал имам.

Меседу заворчала на непутевого коновода, заставившего имама вернуться за ним.

— Клянусь аллахом, я хотел наказать себя за то, что ослушался, не выполнил волю человека, который стал для меня отцом и вторым после бога, — оправдывался Салих перед ней.

Беглецы двинулись дальше. Они умышленно обходили аулы, боясь, что некоторые жители, неблагосклонно относившиеся к шариату, могут изловить их и выдать врагам.

Шамиль вел их в сторону Чечни, через Анди. Все съедобные травы, коренья, которые попадались путникам, срывались и съедались. Люди не шли, а едва плелись, цепляясь друг за друга. Особенно тяжело было раненым.

Вдруг имам заметил горца: тот вел коня, на спине которого, как два шара, покачивались большие хурджины. Шамиль окликнул человека. Тот, увидев людей, пустился бежать, таща коня за уздцы.

— Остановись, или буду стрелять! — крикнул Шамиль. И, выхватив кремниевый пистолет, выстрелил в воздух.

Человек остановился. Несколько мужчин вместе с имамом поспешили к нему.

— Вах! Неужели это ты? Никогда не думал! — удивленно воскликнул парень лет двадцати, протягивая руку Шамилю.

— Откуда меня знаешь? — спросил имам.

— Кто же в Дагестане не знает имама Шамиля?

— Откуда ты родом и как тебя зовут? — спросил имам.

— Я из Чиркея, зовут меня Иса.

— Куда держишь путь?

— К тебе, имам, люди послали.

— Ко мне? Откуда ты узнал, что я здесь?

— Не знал я, что ты здесь… До нас дошел слух, что вы спустились в ущелье. Люди, боясь, чтобы вы не умерли там с голоду, и отправили меня с хлебом, сыром, толокном к ущелью Андийского Койсу.

Шамиль поднял руки перед лицом, нашептывая слова благодарственной молитвы аллаху. В это время подошли остальные.

— Двадцать четыре человека. Хватит ли на всех? — спросил Иса.

— Хватит, мой сын, пошли тебе аллах неиссякаемого здоровья. Пусть путь твой будет светлым, как наша радость в эту минуту, — поблагодарил Шамиль.

Иса быстро скинул с коня хурджины, развязал один и, вынув первую лепешку, протянул Гази-Магомеду. Затем он вытащил из-за пазухи кошелек и отдал имаму.

— Здесь сто туманов, это собрали для тебя наши люди.