...Имеются человеческие жертвы

—  Похоже, вы забыли условия нашего договора? Уж больно смахивает на угрозу. Я ведь предупреждала... В натуре...

—  Она предупреждала... Слушай сюда, ты, сявка! Неужто ты не понимаешь, что живешь, дышишь и трахаешься со своим бобиком лишь по моей доброй воле? Окстись, девочка, опомнись! Без вас мне было бы просто чуть скучнее жить. А теперь бери себе в компьютер: мы, деловые люди, слово держим. И тебя я не трону, уж таков был уговор. Но о нем у нас с тобой базара не было. Так что, коли не хочешь, чтобы его светленькая головка зачуток... порыжела... ты меня понимаешь, да?., вы мне с ним мою торговлю не портьте. Ты про меня ничего знать не можешь, а разнюхала что — так то чистая мура, так сказать, «берег очарованный и очарованная даль». Кто б я ни был, доказухи ноль целых. Ну а я в делах серьезных без предрассудков, пру напролом. Так что не изволь, лапонька, сомневаться — твой чистый мальчик получит четкую информацию от и до, все, что было у нас с тобой, каждый писк и визг. А уж я-то каждую родинку твою помню, где и сколько. Сечешь? Так что моя доказуха потяжеле будет. Вот так. Думай теперь ты. Мозгуй и — покеда!

Русаков подошел к ней:

—  Наташка, что случилось? Что он сказал тебе? Угрожал? Ты белее этой стены.

Ах, сказать бы ей тогда ему все! Положиться на небеса и бухнуть. Но она только помотала головой:

—  Да нет, нет, Володя, не угрожал. Просто спутал меня с одной знакомой.

И он поверил, кажется. А дней через пять у Горюнова сгорела дача, а через два только чудом не до смерти забили сына, студента их же университета.

А еще через два дня Горюнов снял свою кандидатуру.

И на выборы Геннадий Клемешев, предприниматель, вышел один, и был избран, и стал мэром города Степногорска, мегаполиса с населением миллион четыреста тысяч человек, как теперь обычно в таких случаях писали газеты, «на безальтернативной основе»...

27

Телефон, наглухо отрубившийся в квартире Наташи Саниной еще накануне ночью, едва они вернулись домой, наутро так и не заработал, в чем они и смогли убедиться, как только проснулись. И надежд на то, что повреждение будет сегодня исправлено, не было никаких. День начинался воскресный, а бюро ремонта на телефонной станции по воскресеньям отдыхало, чтоб начать принимать заявки на ремонт и проверку номеров только завтра утром, в понедельник.

Конечно, то, что вслед за пейджером и «мобильником» Русакова замолчал телефон и у Наташи, проще всего было бы приписать дурацкому стечению обстоятельств. Возможно, Русаков именно так и подумал бы, если бы не стал политиком и не был бы поставлен командовать своим оперативным штабом на переднем крае обороны, на рубеже прямого соприкосновения с противником. А так уж слишком сильно смахивало на заведомую диверсию с тем, чтобы он утратил связь со своими «штабами» и управление своими «войсками». И он, и Наташа отлично поняли это, хотя намерения своих неприятелей могли представить и оценить только в общих чертах.

В семь утра они были уже на ногах, и Русаков решил не мешкая махнуть в свой главный студенческий «форт» — в общежитие университета. Чтоб не задерживаться, завтракать не стали, порешив перехватить чего-нибудь в городе или в одной из общаг. Они торопливо вышли из квартиры и спустились вниз.

Как и накануне, день начинался солнечный, и от реки несло бодрящей свежей прохладой.

—  Ах, ч-черт! — воскликнул он невольно, остолбенев на широком бетонном крыльце подъезда. Машины, его повидавшей виды белой «пятерки», на том месте, где оставил он ее вчера ночью, не было.

—  Так, события развиваются, — быстро, понимающе переглянувшись с Натальей, констатировал он.

Выходит, прошлой ночью за ним мотались и пасли по всем точкам его хаотичного маршрута явно неспроста. А он, похоже, все-таки допустил непростительную оплошность, не придав этому должного значения.

— Ну, что будем делать? — взволнованно спросила Наташа.

Оба слишком хорошо знали, как последние месяцы работает городской транспорт, а уж тем более в выходные дни, когда в обоих автобусных парках механики из последних сил пытались реанимировать и сделать хотя бы отчасти дееспособными перед рабочей неделей те машины, что еще считались на ходу и могли кое-как выползать на линии.

— Надо в милицию заявить об угоне, — воскликнула Наташа, но Русаков только безнадежно махнул рукой.

—  А... пустые хлопоты. Все потом! Бежим!

Те, кто проектировал эти высоченные, элитные дома-махины, резонно исходили из того, что здешним жителям услугами городского транспорта придется пользоваться лишь в исключительных случаях. Что в основном будут они раскатывать на собственных машинах и государственных «персоналках». Так что этот вознесенный на холме светло-кирпичный заповедный микрорайон для избранных стоял на отшибе от основных магистралей, до которых надо было топать не менее двадцати минут хорошим шагом.