Именинник

Ни читать, ни писать он сегодня не мог и поэтому бродил по пустым комнатам, рассматривая обстановку, точно он вернулся в свою квартиру из какого-то очень далекого путешествия. Да, было порядочно-таки пусто, и везде такой беспорядок. Из его кабинета окно выходило в сад, который срастался со злобинским садом. Сажин распахнул раму и, заложив руки за спину, долго смотрел туда, где, как светляки в траве, теплились два пятна — это горел огонь в комнате Анны Ивановны. Что-то она теперь делает? Сцена в саду встала перед ним живьем: она его тоже любит и, может быть, думает сейчас о нем. О, милая, милая девушка! Стоит жить для одной тебя!.. Да, жить серьезно, работать, приносить пользу другим и так дойти рука об руку до могилы. Ему припомнились первые встречи с Анной Ивановной у генеральши, потом в земском собрании, в школе, опять у генеральши… Да… он полюбил ее с первого раза и только не мог дать себе отчета в собственном чувстве. А она? Неужели и она переживает то же, что чувствует сейчас он? Какая отличная ночь, и как тяжело сидеть теперь одной Василисе Ивановне, которой даже итти некуда!

Эти любовные грезы и воспоминания омрачались какой-то тайной мыслью, и Сажин опять проводил рукой по лбу, широко, всей грудью вбирая свежий ночной воздух.

— Да… бывает очень скверная «маленькая правда»… — думал он, заглядывая в стоявшую под столом корзину с бумагами, где валялось разорванное письмо генеральши.

XV

Отношения между Анной Ивановной и генеральшей вдруг изменились как-то без всякой видимой причины, что неприятно поразило девушку. Софья Сергеевна видимо тяготилась ее присутствием в своем салоне, а к Марфе Петровне совсем не заглядывала уже целый месяц.

— Что я такое сделала? — спрашивала девушка Прасковью Львовну.

— Э, глупости! — уклончиво отвечала докторша и начинала бранить Сажина.

Выходило самое фальшивое положение, и Анна Ивановна провела конец лета у себя дома. Она была слишком счастлива, чтобы обращать внимание на все, что делалось кругом. Сажин бывал в злобинском доме почти каждый день. Марфа Петровна встречала его радушно, но как-то странно: она точно сердилась на него. Но он медлил предложением просто потому, что слишком был уверен в успехе… Да и к чему эти глупые формальности, когда они не говорили друг другу о своей любви — им было слишком хорошо без слов. Читать вместе, бродить по аллеям запущенного злобинского сада и мечтать о будущем — что могло быть лучше? Она сама опиралась на его руку и прижималась головой к его плечу. Такой славный был этот злобинский сад, особенно по углам, где зелеными шатрами раскинулись черемухи и рябины. Песок на дорожках давно пророс зеленой травой, неподрезанные акации хватали своими мягкими ветвями прямо за лицо; пахло левкоями и резедой. По вечерам Марфа Петровна любила напиться чайку на садовой террасе, обмахиваясь платочком.

В один из таких вечеров (стоял уже август), когда Марфа Петровна ушла в комнаты по своим хозяйским делам, а бойкая Агаша с лукаво потупленными глазами убирала чайную посуду, они сидели на этой террасе и говорили о наступающей сессии осенних земских собраний, о школе и других занятиях, какие приходят вместе с осенью.

— Да, скоро зима!.. — с какой-то грустью заметила Анна Ивановна.

— Из моего кабинета через сад видно, как горит в вашем комнате огонь… — проговорил Сажин. — Вы, должно быть, долго занимаетесь по вечерам?

— Как случится.

Анна Ивановна так хорошо покраснела и опустила глаза. Она из своего окна тоже наблюдала огонь в сажинском кабинете и знала, когда он дома и занят. Эти два огонька служили им маяками.

Убиравшая посуду Агаша засмотрелась на садовую калитку со стороны двора и уронила чашку, которая разбилась с жалобным звоном, как лопнувшая струна.

— Скажи, что я разбила… — проговорила Анна Ивановна, желая спасти Агашу от неприятностей.

— Нет! Пусть буду я виноват, — вступился Сажин.

Но Агаша даже не обратила внимания на это великодушие и продолжала как-то растерянно смотреть на калитку. По двору в сад шла торопливыми маленькими шажками Софья Сергеевна, одетая в амазонку и черный цилиндр с откинутой назад длинной синей вуалью. Она небрежно поддерживала одной рукой волочившийся по земле шлейф и смотрела прямо на террасу. Анна Ивановна побежала к ней навстречу, а Сажин поднялся с садового кресла и нетерпеливо сделал несколько шагов по террасе.

— Я, кажется, вам помешала? — говорила Софья Сергеевна, крепко пожимая руку Анны Ивановны.

— Как вам не стыдно говорить такие вещи? — вспыхнув, проговорила девушка.