Именинница

— И второе, Гренс. Полиция точно не то место, куда я могу обратиться. Потому что шантажисты успели проникнуть и туда, причем достаточно далеко. Кто-то из ваших с ними работает. И это, комиссар, создает еще один повод для нашей с тобой встречи. Потому что мы меняемся ролями, и снова наступает твой черед просить у меня помощи. На этот раз, Гренс, ты внедряешься в свою организацию по моему заданию.

Эверт Гренс разлил кофе и поставил на стол две дымящиеся фарфоровые чашки. Один черный, в другом совсем немного молока. Обнаруженный в буфете залежавшийся кекс «Мария» тут же занял свое место рядом с протезами и табельным пистолетом.

— Печенье в клетку? — Гренс улыбался заметно потеплевшей улыбкой. — Как же, я сам их пек. А вот кофе доверял только настоящим мастерам. Не так-то много людей пили у меня кофе… Ну, Анни, конечно, когда она здесь жила… адвокат Огестам, однажды ночью… Ну и ты, Хоффман… Свен Сундквист тоже бывал в этой квартире, но это был очень тяжелый вечер, поэтому… мы обошлись без кофе. Трое гостей за тридцать лет, не так уж и много, а?

Пит Хоффман глотнул кофе, — самый крепкий, какой только пил в жизни. В груди кольнуло, но мысли сразу прояснились.

— Тебе предстоит самое легкое задание, какое только получали агенты за всю историю человечества, — внедриться в собственную организацию. Ты будешь работать там, где уже работаешь, Гренс, и где тебя никто ни о чем не спросит.

— И зачем мне это?

— Затем, что группировка, которая угрожает уничтожить меня и мою семью, наладила контакт с кем-то из ваших. Сначала они заручились поддержкой полиции, а потом прислали моему сыну вот это…

Хоффман отодвинул стул и показал маленький пакет, откуда вытащил яркую пластмассовую игрушку.

— Первая лежала в нашем почтовом ящике, а эта в красном рюкзаке Расмуса, в классе, где двадцать четыре ребенка сидели и писали буквы.

Хоффман поставил пластмассового человечка рядом с чашкой Гренса, с которой он был примерно одной высоты.

— Вот… видишь?

— У меня нет детей, ты знаешь. Я ничего не понимаю в игрушках. Конечно, я смотрю рекламу по телевизору, вижу игрушки в витринах магазинов. Но их так много… Никогда не интересовался ничем подобным.

Хоффман осторожно снял обе пластмассовые руки, потом обе ноги и нос. Выкрутил выпученные глаза, губы. То, что лежало теперь на столе, было чем угодно, только не игрушкой.

— Но в этом-то ты кое-что понимаешь, Гренс?

Комиссар вскочил и медленно попятился от стола.

— Ручная граната на моей кухне? Какого черта ты сюда это принес?

— Сядь.

— И запальник вкручен. Ты что, угрожаешь мне?

— Сядь и слушай дальше, Гренс.

Комиссар продолжал стоять, не спуская глаз с готовой к использованию ручной гранаты, и Пит Хоффман начал рассказывать. О первом предупреждении — пластмассовом человечке, обнаруженном в конверте в почтовом ящике. О копиях секретных документов, которые нашел у себя в офисе среди прочей корреспонденции. О мобильном телефоне, к которому прилагалась записка. Наконец, их условия — развязать гангстерскую войну при помощи нового оружия. Начать с группировки, которую должен выбрать он сам. Затем о том, что лежало в красном рюкзаке Расмуса, о переезде и изменении внешности.

Эверт Гренс смотрел на гранату и не мог решиться дотронуться до нее пальцем. Потом подошел к мойке, включил кран, дождался, пока вода будет достаточно холодной, и налил себе полный стакан. Выпил все и налил снова, а потом еще и еще.

— В почтовом ящике, говоришь? И в рюкзаке Расмуса?

— Именно так.

— Гранаты, замаскированные под игрушки?

— Да.

— И что, Расмус играл с ними?

— Только с первой. Он еще плакал, когда я забрал ее у него… даже ударил меня.

Ярость — теперь она проступила и на лице Гренса. Откуда-то изнутри, что бывало с ним не так часто.

— Ты знаешь, как я люблю твоих детей, что они для меня значат.

— Я знаю, Гренс.

— Значит, это поэтому ты решил, что я твой главный козырь? Прибежал сюда плакаться со своими ручными гранатами? Думаешь, брошу все и побегу спасать тебя, Зофию и мальчиков?

— Я могу считать тебя кем угодно, только не своим главным козырем, Гренс. Ни один из вас никогда таковым для меня не будет. Но я столько раз рисковал жизнью ради вашей полицейской шайки… А теперь один из ваших с теми, кто хочет убить мою семью. Купленный коп, Гренс. Они ничего бы не сделали без вашей поддержки… И потом, Гренс, тебе все это нравится не больше, чем мне. Настолько не нравится, Гренс, что ты готов пойти на то, чтобы мне помочь. Мне и всем нам. Так давай, внедряйся в свою банду. И на этот раз я буду твоим куратором.

Комиссар налил себе еще стакан. Дал воде в кране стечь, чтобы была достаточно холодной, но будь она даже ледяной, это не облегчило бы его состояния.

Хюго. Расмус. Луиза.

Двое маленьких мальчиков и новорожденная девочка, неизвестно откуда вдруг возникшая в его жизни. Единственные дети, с которыми Гренс когда-либо по-настоящему разговаривал.

— Ты им что-то вроде дедушки, ведь так?

— Нет, я им кто угодно, только не дедушка. Никому я не дедушка, Хоффман, никогда им не был.