Именинница

— Да, я стану твоим агентом в собственном отделении, и сделаю это ради тебя. Заодно попробую выяснить, кто из наших продался. Кто угрожает смертью детям, которых так люблю, чтобы закрепиться на черном рынке оружия. Но только при одном условии…

— Прости, не понял…

— Ты все понял верно.

— И что за условие, Гренс?

Комиссар вскрыл упаковку с кексами «Мария», которые оказались до того твердыми и рассыпчатыми, что потребовалось срочно промочить рот глотком кофе.

— Сейчас я расследую два убийства, которые тоже, как я полагаю, связаны с дележом нелегального рынка оружия. Равно как и с тем, что происходит сейчас с тобой, Пит. Поэтому услуга за услугу. Я внедряюсь в полицейскую группировку, и ты становишься моим куратором. Ты, в свою очередь, внедряешься в банду торговцев оружием и работаешь на меня.

Летний Стокгольм разноцветный, искрящийся, смешливый, — по крайней мере из окна автомобиля. Но если у тебя нет никакого желания участвовать в этом празднике, ты видишь только бестолково снующую толпу, то есть примерно то, что наблюдал Эверт Гренс, перемещаясь между парковкой на Свеавеген и северным подъездом отделения полиции со стороны Кунгсхольмсгатан. Пять с половиной минут — весь путь. Если, конечно, не глазеть на бесконечные мелькания за окном.

— Хермансон?

Он набрал ее, выходя из машины, и Хермансон ответила после первого сигнала.

— Да.

Слабый голос, будто сомневающийся.

— Привет, ты не спишь?

— Уже нет.

Гренс кивнул охране на входе, и те пропустили его, не спрашивая документов.

— Мне нужна информация о Пейовиче и Стояновиче — все, что мы успели нарыть за день.

— Прямо сейчас, среди ночи?

— Сейчас я поднимаюсь в лифте в отдел уголовных расследований.

Он слышал, как она встала из постели, голос окреп.

— Чем ты там занимаешься, Эверт?

— Чем занимался всегда, еще до твоего рождения. Значит ли это, что я слишком стар или что ты молода, решай сама, Хермансон. Но я занимался и занимаюсь тем, что расследую убийства. В том числе и двойные, как сейчас.

— Я имела в виду другое, Эверт. Ты изменился с тех пор, как вернулся из той квартиры, где когда-то убили четырех человек. Ты стал… уж слишком беспокойный, что ли… Как будто тебя и в самом деле что-то сильно задело. И вообще, ты теперь какой-то скользкий, скрытный. Я разговаривала с Вильсоном, Эверт, потому что переживаю за тебя. Ты, как бы тебе это сказать… Вот и сегодня вечером… позвонил, разбудил меня, пригрозил, что применишь табельное оружие, попросил выслать патруль… Полчаса спустя — снова звонок. На этот раз патрульные. Они сказали, что произошло недоразумение. Что ты не держал под прицелом взломщика, а пил кофе со старым другом… Вот и сейчас, Эверт. Ты будишь меня вот уже третий раз за ночь ради того, что может потерпеть по крайней мере еще несколько часов, до утра точно. Я повторяю вопрос, Эверт, чем ты там занимаешься?

Двери лифта заело, когда он выходил наружу, за последнюю неделю такое случалось вот уже несколько раз. Когда же Гренс наконец выбрался из темноты в коридор, один только торговый автомат с бургерами и разными сладостями освещал его путь.

— Послушай, Хермансон…

— Да?

— Мне нужна документация. Все, что мы нарыли за день о Пейовиче и Стояновиче. Где я мог бы это найти?

Она задумалась.

— Где, Хермансон?

— С кем ты встречался сегодня ночью?

— Это не имеет никакого отношения к делу.

— С кем, Эверт?

— Старый приятель, я тебе о нем рассказывал.

— И ты принял его за взломщика? Брось, Эверт…

— Другой версии у меня для тебя нет.

Хермансон снова замолчала. Как будто не могла решить, стоит ли спорить с шефом, явно не настроенным пускаться в объяснения, которых она от него ждет, или лучше вернуться в постель?

— Часть в моем кабинете, — ответила она Гренсу. — На стуле, который стоит в углу возле окна, в пластиковой папке с буквами «П» и «С».

Кабинет Марианны Хермансон находился в паре дверей от торгового автомата и в четырех от кабинета самого Эверта Гренса. Элегантный стул с сиденьем и спинкой из прозрачного материала она купила на свои деньги, потому что стеснялась предлагать посетителям казенный. Папка и в самом деле лежала на нем, под прозрачной обложкой Гренс увидел черно-белую фотографию головы Пейовича с пулевым отверстием на виске крупным планом.

— Да, нашел. Где остальное?

— Еще одна должна быть у Свена. Если, конечно, он не взял ее почитать на ночь, с ним бывает и такое. Я видела ее на его столе за телефоном.

Свен Сундквист сидел в соседнем с Гренсом кабинете. За телефоном, как и говорила Хермансон, лежала папка, надписанная его размашистым почерком: «Торговцы оружием? Торпеда[5]».

— Есть. Где еще?

— Посмотри в комнате стажеров, Лукаса и Амелии, с которыми ты познакомился на Бреннчюркагатан. Я просила их собрать информацию о вчерашних жертвах. Молодые лучше ориентируются в Сети, чем мы с тобой или Свен.

— Не знал, что у них есть кабинет.

— У них его и не было, это я организовала. Раньше мы использовали эту комнату под архив, сразу за копировальным аппаратом.

Ясно. Это помещение опустело после того, как в подвале оборудовали общий архив.