IMG_0002

Следует отметить, что все лучшие республиканские генералы, в том числе и Моро, как раз в это же нремя — в 1796 и в начале 1797 года — были разбиты на Рейне, а рейнская армия постоянно требовала огромных денег на свое содержание, хотя с самого начала была отлично экипирована. Бонапарт же отправился на войну с неорганизованной толпой разутых и раздетых солдат и за короткое время превратил ах в грозное и преданное войско, причем ничего не требовал на его содержание, а наоборот, посылал в Париж миллионы золотых монет, произведения искусства, завоевывал Италию, уничтожал одну австрийскую армию за другой и принудил Австрию к подписанию мирного договора, а битва при Риволи и взятие Мантуи, завоевание папских владений окончательно утвердили его авторитет.

Город Леобен, который захватили французы, находился всего в 250 километрах от Вены, но Бонапарт понимал, что если он направится к столице Австрии, то тем самым вызовет отчаянное сопротивление. И тогда он решил совершить обходной маневр — Бонапарт принял решение захватить Венецию.

Венецианская республика была нейтральна и делала все, чтобы не дать никакого повода для нашествия. Но, как уже отмечалось выше, для Бонапарта нейтралитет не имел никакого значения. Повод для нашествия вскоре был найден: на рейде в Лидо кем-то был убит один французский капитан. Когда вене-дианский дож стал умолять Бонапарта о пощаде, Наполеон цинично ответил ему в своем письме: «Я не могу вас принять, с вас капает французская кровь». В Венецию была отправлена дивизия под командованием генерала Бараге д’йлье. В июне 1797 года Венецианская торговая республика, просуществовавшая тринадцать столетий, прекратила свое существование: ее владения были разделены. По договору с Австрией город на лагунах отходил к ней, а материковые владения Венеции — к Цизальпинской республике, которую Бонапарт решил создать из основной массы занятых им итальянских земель. Следует отметить, что даже собственное правительство — Директорию, — он уведомил о том, что собирается сделать с Венецией, лишь когда уже стал приводить в исполнение свои планы.

Тем временем события в Париже развивались следующим образом.

После того, как весной 1796 года был раскрыт заговор Бабефа, побежденные в Вандемьере роялисты снова приободрились и подняли головы. Но они не учли и на этот раз, что массы новых землевладельцев желают для защиты своей собственности сильной полицейской власти, а не возврата династии Бурбонов, которая всегда будет дворянской, а не буржуазной монархией, а поэтому с ней вернутся феодализм и эмиграция, которая потребует обратно свои земли.

Но тем не менее роялисты из всех контрреволюционных группировок были лучше всех организованы, сплочены и снабжены помощью и средствами из-за границы, а поэтому они играли главную роль в подготовке низвержения Директории весной и летом

1797 года. Всякий раз частичные выборы в Совет пятисот давали явный перевес правым, а иногда даже откровенно роялистским элементам. Даже в самой Директории были колебания. Так Бартелеми и Карно выступали против решительных мер, а Бартелеми даже сочувствовал многому в поднимающемся движении. Остальные три директора — Баррас, Ребе ль и Ларевельер-Лепо — постоянно совещались, но так и не могли прийти к однозначному решению.

Одним из обстоятельств, которые вызывали эти сомнения, было то, что генерал Пишегрю, завоевавший Голландию в 1795 году, оказался в лагере оппозиции.

I-л'о избрали президентом Совета пятисот — главой высшей законодательной власти в государстве, — и он готовился к нападению на республиканских «триумвиров», как называли трех директоров — Барраса, Ре-беля и Ларевельера-Лепо.

Несмотря на то, что Наполеон воевал в Италии, он продолжал внимательно следить за всем, происходящим в Париже. Он прекрасно видел, что республике грозит опасность. Сам Бонапарт республику не любил и мечтал о ее удушении, но он вовсе не хотел, чтобы это сделал кто-то другой. Еще меньше он хотел того, чтобы с падением республики к власти вернулись Бурбоны.

Тут и произошло событие, которое повлияло на последующий ход истории. В один из майских вечеров

1797 года Бонапарту, который находился в Милане, прибыла экстренная эстафета от его генерала Бер-надотта из Триеста. Ему был передан портфель, отнятый у некоего графа д’Ангрега, роялиста и агента Бурбонов, который, спасаясь от французов, бежал из Венеции в Триест и там был арестован. В портфеле этом находились убедительные доказательства измены генерала Пишегрю — материалы его тайных переговоров с агентом принца Конде, Фош-Борелем, что явилось свидетельством его давнего предательства делу республики.