IMG_0002

Сама блокада имела две стороны. Во-первых, она опиралась на вполне реальные потребности континентального капитализма, давая возможность более отсталой промышленности материка выиграть борьбу за рынки сбыта с самой передовой промышленностью Европы. В этом случае континентальная блокада играла такую же роль, как и всякая сильная таможенная охрана, которая, как обычно, возникает с развитием новой промышленности. Блокада ускоряла развитие промышленности, так как в первую очередь была направлена не на производителей, а на потребителей, которые должны были переплачивать отныне за мануфактурные товары (понятно, что товары, произведенные в Европе были дороже английских). Наполеоновская блокада не нарушала обмена товарами между фабрикантами, а лишь форсировала тенденции, свойственные любому полицейскому государству и которые, следует отмерить, вполне привычны для любой буржуазии на первых стадиях капиталистического развития. Именно это и лривело на первых этапах к успеху континентальной блокады, потому что повсюду в Европе имелись возможности для самостоятельного развития крупной промышленности. Но в «континентальной системе» была и другая сторона — область обмена сырья. Здесь «континентальная система» вступала в борьбу не только с иноземными конкурентами Франции, но и с законами развития рынка: Европа не могла обходиться без колониальных продуктов. Даже если бы удалось заменить суррогатами чай и кофе, как это удалось сделать в отношении сахара, и примириться с отсутствием американского табака, то текстильная промышленность, бурный рост которой наблюдался повсюду в Европе, не могла обойтись без хлопка. Но с точки зрения «континентальной системы» все, что привозилось из-за океана, было английским товаром, так как ни один колониальный продукт не мог проникнуть в Европу иначе, как на английском судне или с дозвола англичан, флот которых блокировал побережье континентальных европейских государств. Наполеон не делал никакого различия в отношении этих грузов, а поэтому попытки прекратить контрабанду подобного рода сильно ударили по интересам европейской буржуазии, ради которых, как будто бы, и был запрещен ввоз английских товаров. И все же после того, как все испанские колонии оказались в руках Англии, поставка хлопка в Европу окончательно была монополизирована англичанами. Наполеон был вынужден пойти на уступки и узаконить колониальную контрабанду. Утвержденный Наполеоном 5 августа 1810 года так называемый «триа-нонский тариф» разрешал ввоз колониальных товаров, даже если они прошли через руки англичан, с уплатой высокой таможенной пошлины. Тариф дополнялся системой «разрешений» (licences), которые фактически разрешали прямую торговлю с Англией колониальными продуктами при условии вывоза товаров французской промышленности на равную сумму. Лицензии давали повод к массе всевозможных злоупотреблений. Фактически они давали возможность просто-напросто откупиться от «континентальной системы». А поэтому кризис «континентальной системы» историки рассматривают как один из первых симптомов разложения господства империи Наполеона в Европе.

Поначалу французское правительство ревностно оберегало свою монополию выдавать «разрешения», всякий товар английского происхождения, кроме колониального и оплаченного высокой пошлиной, подлежал немедленному истреблению в случае обнаружения. На это еще раз указывалось в трианонском тарифе, и это неустанно требовалось от всех союзников императора Наполеона.