Имя

Мы все стояли в маленьком кабинете. Мы все понимали, что конец, которого человечество так давно ждало – настал и дышит нам уже не в спину, а прямо в лицо. Мой друг сейчас явно думал не о своей смерти. Парнишка, который успел стать для него родным сыном – Армия думал о его судьбе, о том, что станет с его единственной родной душой в этом богом забытом месте.

– Что нам делать? – Спросил я, будто бы не зная ответа.

– Я отправлю два отряда ещё в…Да какие к черту отряды?! Нет, Немец, нет. Ты не глупый человек и все сам понимаешь. Нам осталось не больше двух недель, так что я просто не знаю, что нам делать. Я не знаю, что сказать им, Немец. Люди снаружи ждут веселых новостей, хотя всё понимают. Что я им скажу?

– Мы скажем вместе, – вступился Армия. – Мы втроем скажем им, что они умрут через две недели.

Дверь отворилась. Толпа людей в изношенной одежде, покрытой пылью и грязью, тусклый свет, исходивший от костров и глаза. Глаза такие разные, но такие одинаковые. В толпе я сразу увидел мальчишку, который стоял впереди всех, а также Цветочника, Хомяка и Снайпера, последний курил свою самокрутку. Вероятно, через час он уже будет на Лоскутной, где его будет ждать алкоголь и девушки. А, впрочем, какая теперь разница? Алита, как глава станции, начала свою речь, которую мы временами дополняли, чтобы поддержать её. Потом, когда ей стало трудно говорить из-за кома в горле, Армия закончил тем, что поблагодарил всех и пожал руку каждому. Теперь глаза у людей были совсем разные. Все люди принимают смерть по-своему: кто-то молча осознает этот факт и идет вспоминать свою жизнь; кто-то начинает рыдать – их успокаивают третьи, плачущие сами, но уже давно смирившиеся. А я? А я пошел наверх. Там дышится легче. Армия похлопал меня по плечу и сказал, что у него будет важный разговор для меня.

– А я и не ухожу. Не дождешься. – Пошутил я, но улыбнуться не получилось.

Близилась ночь, поэтому люди на посту предупредили меня, что в моем распоряжении не больше часа. Отлично. Этого вполне хватит. На улице пылали остатки уходящего заката, воздух был необыкновенно чистым и свежим после дней, проведенных под землей. Теперь уже не было нужды сидеть в метро. Послышались звуки, исходившие снизу. Десятки людей поднимались вереницей без каких-либо вещей или еды. Они хотят умереть там, где появились на свет. Это было желание, достойное именования “человек”.

Они все молча продвигались в сторону опускающегося солнца. Среди них были знакомые мне лица: это Цветочник, улыбнувшийся мне на прощание, Зубной с его любимой зубочисткой и белой ухмылкой во весь рот, Хомяк и многие другие, с кем я выживал бок о бок все эти месяцы. Прощаться очень трудно. Не люблю это делать. Толпа людей шла на запад, где опускалось солнце впервые за целый год. Вероятно, так и должно было случиться. Десятки силуэтов постепенно отдалялись от меня и в конце концов растворились в последних солнечных лучах. Свет уходил, и я решил спуститься обратно. У меня еще были незаконченные дела. Внутри осталось не более десяти человек. Снайпер, как и ожидалось, давно отправился к пьяному старику в одиночестве.

Прошло почти две недели. Под землей осталось шесть человек: я, Армия, его парнишка, Алита и двое уже бездыханных, вырвавшихся на свободу в своих дряхлых палатках. Мы с мальчишкой чувствовали себя хорошо, а вот мои товарищи были на последнем издыхании. -Нет, только не это. Подумал я. Это будет самая злая ирония за всю историю существования человека. Не смейте!

Но мои опасения подтверждались с каждым тяжелым вздохом Армии и Алиты. Их убивало нечто ужасное, меня лишь терзал голод. Они кашляли и выплевывали сгустки крови в моей небольшой, уже не самой приятной глазу палатке. Я положил их на кровати, собрав множество вещей для удобства и мягкости. Мне не оставалось ничего более, кроме как просто сидеть рядом и бездействовать. Я снова не могу помочь своим близким. Теперь я теряю их на своих руках.

– Эй, дружище, ты чего такой невеселый? Все же отлично! – Сквозь кашель перебил мои мысли Армия.

– Я и не грущу, ты чего? Тебя же никакая зараза не возьмет.

– Помоги девочке, а потом я скажу тебе кое-что.

Алита уже не могла дышать, её легкие наполнились кровью, а глаза стали стеклянными. Она сидела на моем матрасе.

– Тише, солнце! Ты чего? Все хорошо, не волнуйся. Я рядом, я рядом с тобой. Ничего не бойся. – Она горько плакала, опустившись мне на плечо.

– Запомни меня, пр-рошу. – Сказала она с таким трудом, что потратила на это почти все свои силы. Она окончательно рухнула на меня и её дыхание стало еще более прерывистым.

– Как тебя зовут? – Я еле сдерживал слезы.

– Катя. Я. Катя. – Она умирала.

– Какое прекрасное имя – Катя. Катя, я рядом, слышишь? Ты не одна.

– Мне страшно.

– Не бойся, Катя, не бойся. – Я держал её за руку, и в последний миг она сжала её так крепко, будто бы цеплялась за жизнь в последний раз. До конца.