Имя нам — легион

— Я, — сказал Филипп, — кто же еще.

Человек в оплеванной одежде что-то промычал вполголоса. Девушка перевела:

— Как твое самочувствие?

— Дас ист фантастиш! — гаркнул Филипп. — Так и сообщи этим сукам. Лучше быть не может!

Любопытный клоун все не унимался.

— Если тебе дать нож, что ты сделаешь?

— В гудок засуну тому, кто выдумал эту херовину с муравьем-потрошителем и его земной инкарнацией. Пошли домой. — Филипп опустил ноги с кушетки.

Кушетка оказалась неожиданно высокой. Ноги до пола не доставали. Он подался вперед, чтобы встать, и тут же нырнул лицом вниз — жутко закружилась голова.

— Уйди, сволочь, — оттолкнул он подоспевшего на помощь терранина. Утер кровь с разбитых губ, поднялся, пошатываясь, спросил: — Где моя одежда?

Принесли одежду.

— Да не переживай ты, Светка, — говорил он, с трудом натягивая узкие сапоги, — я в порядке. Только голова немного гудит.

* * *

— Дежурные спохватились, когда ты начал биться, как под электротоком, — рассказывала Светлана, ведя его под ручку. — Обрубили все кабели, а ты в себя не приходишь, дергаешься хуже эпилептика. Боялись, кости переломаешь. Из кюветы выловили, когда затих: кляр — какой ни есть, а компенсатор. Объяснить, откуда возникли такие скверные сновидения, не может пока никто, — втолковывала она. — В базе данных Иллюзиона, развернутой на сегодняшний день, их, разумеется, не было. Неизвестно, были ли они там вообще когда-нибудь. Специалисты не исключают, что, начиная с города насекомых, ты находился в свободном плавании по сбойным и удаленным информ-кластерам, тобою же и реанимированным.

— Намекаешь, что я — затаившийся маньяк, а мои страшненькие бредни в Иллюзионе — суть квинтэссенция замещений нереализованных желаний, скрытых инверсий, аномалий, патологий… короче, “клиника”?

Светлана, не проронив ни звука, странно поглядела на него. От возражений или комментариев она воздерживалась, понял Филипп.

— Значит, дело швах, — вздохнул он. — Слушай, Светка, у тебя смирительная рубашка найдется?

ГЛАВА 5

Одиноко брожу средь толпы я

И не вижу мне равного в ней…

Игорь Иртеньев

На “паскудную” свою работу Светлана больше не ходила. Очевидно, оформила служебную командировку. Я же не только обрек бабку Кирею на одиночество, лишив богемной компании, но и полностью прекратил сочинять рифмованные свои скабрезности, так милые моему сердцу еще недавно.

Мы, как всякие новоиспеченные любовники, занимались сексом со вкусом и подолгу. Полем жарких сражений выступал уже не только дом Светланы, но и весь город: скамейки, лужайки, бассейны фонтанов и русла ручьев. Мы великолепно понимали, что рано или поздно союз наш, основанный единственно на голосе плоти, распадется, но пока это нимало нас не беспокоило.

Бывшие бойфренды Светланы нет-нет да появлялись на безоблачном горизонте свежеиспеченного распутного альянса, но всякий раз бывали немилосердно мною, ярым собственником, изгоняемы. Одного особо настойчивого ухажера, мне пришлось даже пару раз слегка поколотить. Тот, похоже, так и не понял, за что бородатый молодец в яркой рубахе расквасил ему нос и пребольно пнул остроносым сапожищем — не менее чем сорок четвертого размера — точнехонько в копчик.

Но это было, разумеется, его частной проблемой.

А неистовый приверженец моногамии, русский мачо Капралов держал уздцы пылающей эрзац-любви в своей крепкой руке и выпускать их не собирался ни на минуту. Светлану, кажется, это вполне устраивало. Ей, не знавшей прежде, что значит — быть рабою мужчины, настоящее обстоятельство казалось экзотическим и возбуждающим.

Меня оно тоже не оставляло безучастным.

Страсть моя разгоралась.

Разгоралась также и ревность. Я с подозрением посматривал на каждого, кого моя любовная паранойя обряжала в одежды соперника, и не раз весело смеющейся Светлане приходилось оттаскивать меня от слишком навязчивых вахтовиков, полагавших себя заработавшими каторжным трудом толику ее внимания. Растащить забияк сразу она успевала не всегда (возможно, не всегда и хотела), поэтому несколько гегемонов Файра заработали себе взамен ожидаемых женских ласк превосходные, хоть и неожиданные фингалы и новенькие зубные протезы.

“А не свихнулся ли я часом?” — думалось мне в редкие минуты просветления. Однако полагать себя лишь бледным подражателем шекспировскому мавру было бесконечно стыдно, поэтому я поспешно восклицал с самой честной миной на лице: “Да нет, конечно. Просто я так прикалываюсь. Фишка у меня такая, понял?!”

Мое лицемерие могли выдать лишь бегающие по сторонам глаза.

* * *

Я внезапно проснулся. Было еще темно. Светлана тихо посапывала. Одна ее нога лежала поверх моего живота, густые волосы широко разметались по подушке. Она была прекрасна.