Имя нам — легион

— Никто нам не позволит швыряться ядерными бомбами, а в первую очередь мы не позволим этого себе сами, — воскликнул Игорь Игоревич, размахивая сигарой, — в каждом из терран с рождения живет императив гуманности. И второе, радиоактивная пустыня взамен гниющей помойки? Кому это надо? Во всяком случае, не нам. Мы лишь “выдавливаем” противника назад с помощью несколько модернизированных перфораторов — аппаратов, формирующих штреки между мирами. Цель наемной пехоты — так называемая зачистка. Вас, дружище, наняли добивать разбросанных флуктуациями (“Которых вроде как и не было, к нулю они стремились еще минуту назад”, — язвительно напомнил себе Филипп), создающимися при действии перфоратора, одиночек. Добивать в исходном мире — том, из которого их выбили, и в нескольких прилежащих, куда их может закинуть искривлением метрики пространства.

— Добивать… — протянул Филипп. — Не жестковато ли для носителей-то императива гуманности?

— Не вам нас судить! — вспылил вдруг Игорь Игоревич. — Демагог! Отчего человечество без тени сомнения уничтожает саранчу, колорадских жуков, черт-те кого еще — сотни видов так называемых “вредителей”? Сорную траву с поля вон! Безмозглые насекомые даже не догадываются, что мешают вам. Крысы и волки, возможно, подозревают о чем-то подобном, прячутся, убегают, но и это не спасает их. У них отсутствует разум? Довод небесспорный. Кроме того, имеются жертвы и среди вполне разумных, более того, единоутробных братьев! Американские индейцы стояли на пути европейских первопоселенцев. Они были хозяевами, но пришельцы были сильнее. Где сейчас остатки гордых краснокожих людей? Спиваются в резервациях. Человек всегда уничтожал тех, кто претендует хотя бы на часть его будущего, хотя бы на мизерную часть благополучия его детей! Запомните, Фил, это верно и для вас: космические войны в любой форме — неизбежны, ибо звездные расы вынуждены будут заступить друг другу дорогу. Особенно, если они будут идентичны биологически. Когда перед вами встает вопрос: жизнь вашего ребенка или жизнь пришельца, любого пришельца, вы выберете всегда только одно. Иначе и быть не может! Закон сохранения популяции, инстинкт самосохранения — назовите, как хотите, только помните: это не дано перешагнуть никому. “А как же самоубийцы?” — говорите вы? (Филипп не говорил ничего, смятый ураганным напором терранина.) Но на суицид идут уставшие от жизни люди, а таких не было, нет и не будет на передовой освоения новых пространств. Там всегда герои. Только герои! И они нажмут на спусковой крючок, когда встречный разум заявит о своем праве на будущее — вопреки праву на будущее их детей. Даже если это “вопреки” будет только в их головах. Помните, Фил, вы цинично шутили о печальной участи воробьиных полисемей? Стоило мне намекнуть, что ваши племянница и мать могут разделить их судьбу, как вам стало не до шуток… Великие гуманисты ошибались — мира без войн не будет никогда. Тот, кто первый положит оружие, — погибнет или, если сумеет отгородиться от прочей вселенной, утопит себя и своих потомков в трясине мещанства. Что сейчас и происходит с терранским обществом. Когда у нас вывалились зубы, мозги впали в спячку. Сотни лет мы топчемся на месте, перетирая уже разжеванную до потери вкуса кашицу. Никаких гениальных прозрений. Никаких гениальных произведений искусства. Никаких ярких личностей. Подлинная красота заменена приторно-слащавой красивостью. Война всех против каждого кончилась, но на поле прошедшего сражения — только смердящие трупы. Некому идти вперед… Интенданты, дезертиры да тяжелораненые — вот те, кто остался. Раненые — это мы, и мы умираем. Интенданты… дезертиры… они считают, что смогут договориться с любым, что обладают таким даром. Да, им по силам купить мир — у подобных себе. Но хонсаки не подобны им, это жадные дикари и они выжгут, вытопчут на своем пути все, что не смогут сунуть в заплечную сумку или сожрать! Их не интересуют наши ценности, они до них еще не доросли, они их даже не видят! Или не желают видеть. Что им ценности культуры? Само человечество, — человечество как таковое, как биологический вид, — ничто для них! Доказательства? Сколько угодно! Только зачем вам отвлеченные сведения из терранской истории, пусть и новейшей? Хотите еще один пример из земной? Может быть, вы читали Алексиса де Торквиля, Фил?

Филипп, поняв, куда он клонит, неохотно кивнул:

— Было дело, баловался. “Демократия в Америке” — довольно модная вещь в студенческих кругах.