Имя твое - земля (СИ)

С этими словами она с грацией лани выскочила из-за столика, и, не успела Скалли оглянуться, как на нем уже стоял поднос с двумя чашками чая и выложенными на блюдце пирожными — две аккуратные округлые половинки нежнейшего сиреневого цвета и молочно-белая глянцевая начинка посередине. Они выглядели как ювелирные изделия или коробочки с дорогой косметикой — так привлекательно, что Скалли, хоть и была настроена на крайне серьезный разговор, не выдержала и осторожно откусила от одного. Пока кусочек макарон таял у нее во рту, она совсем позабыла про время и, кажется, даже закатила от удовольствия глаза: сначала ощущалась только сладость, которую можно было принять за приторность — но только на ту долю секунды, пока разламывалась тоненькая хрустящая корочка. Как только ее сменяла тягучая аппетитная внутренность пирожного, в игру вступал яркий, легко узнаваемый миндаль, а когда дело дошло до приятной холодной начинки — слегка горчащая, лишенная излишней сладости пряная лаванда, оттененная мягким, но не слишком броским сливочным привкусом роскошного белого шоколада. И наконец, когда во рту оказывалась и вторая половинка пирожного, рецепторы могли в полной мере объять его богатый вкус и наградить своего обладателя настоящей эйфорией.

Аннетт с немалым удовлетворением наблюдала за тем, как Скалли смаковала свой десерт.

— Вот видите, агент Скалли. Когда здесь не так давно завтракал агент Малдер, то я слова сказать не успела, как он умял все за обе щеки. Мужчина — что с него взять? А вот вы явно умеете растягивать удовольствие и получать его в полной мере. Верный признак того, что человек привык себя ограничивать.

Эти слова вернули Скалли с небес на землю, и она, прокашлявшись, решительно отодвинула от себя блюдце.

— Благодарю за угощение. И за сеанс психоанализа. — Беседа почему-то вдруг стала порядком ее раздражать. — Но я пришла поговорить не о пирожных. Где вы были вчера около десяти вечера?

На лице Аннетт промелькнула целая гамма эмоций — от удивления до недовольства, сменившаяся в итоге абсолютно непроницаемым выражением. Она выпрямилась и, откинувшись на спинку стула, положила ладони на стол.

— Полагаю, вы и так знаете, раз спрашиваете. Позвольте спросить, за мной что, следит ФБР?

— Не поверите, но это была чистая случайность. Вы просто попались нам на глаза, — честно ответила Скалли.

— Собираетесь арестовать меня за violation de propriété?

— Незаконное проникновение — не наш профиль. — Скалли отодвинула мешавшую ей чашку чая и, наклонившись к собеседнице, доверительно произнесла: — Зачем вы все усложняете? Ваше нежелание сотрудничать больше всего вредит вам самой.

— Как мой поход на кладбище может быть связан с исчезновением мистера Берка? –недоуменно поинтересовалась Аннетт.

— Может быть, и никак. Важно другое: раз вы недоговариваете в одном, то можете врать и в другом, — резонно заметила Скалли.

Аннетт вздохнула, видимо, поняв, что ее загнали в угол.

— Bien. Я была с вами не до конца честна, но это никаким — слышите? — никаким образом не связано со всей этой situation. На самом деле история моих американских предков интересовала меня больше, чем я говорила. Я многие месяцы занималась тем, чтобы попытаться восстановить свое семейное древо, и, по моим данным, оно действительно восходит к одной из дочерей Мари Лаво. По крайней мере так утверждала моя прабабка, она же правнучка Мари, если верить ее словам. К сожалению, никаких документальных подтверждений у меня нет.

— И вы общались по этому поводу с Мирандой Мэй?

— Я писала ей много раз, просила выслать мне копии бумаг и фотографий, если они у нее имеются, так как не имела возможности приехать в связи с болезнью мужа. Но ни разу не получила ответа. А когда перебралась сюда, обнаружила в одном из ящиков свои письма. Конверты даже не вскрывали. — Аннетт грустно покачала головой. — Судя по всему, мисс Мэй была настоящей затворницей, избегавшей любых контактов с внешним миром. К сожалению, никаких ценных документов я тоже не обнаружила. Возможно, они были утеряны. Мисс Мэй принадлежала к довольно далекому ответвлению нашей семьи. Наверное, все это ее мало интересовало. Могла ли я тогда предположить, что стану ее единственной наследницей?

Сделав глоток чая, Скалли кивнула, показывая, что слушает и ждет продолжения истории.

— Не знаю, в курсе ли вы, но дочь Мари Лаво тоже считалась могущественной колдуньей. Моя прабабка неплохо разбиралась в черной магии и передала кое-какие знания моей бабушке, однако до меня дошли только крохи. Но теперь, когда мы с Мари наконец-то на одной земле, я по крайней мере могу прийти и попросить ее об услуге. Уверена, она меня слышит. Ведь у нас в жилах течет одна кровь.

— И о чем же вы просили?